Сюда, в комнату, где на одной из ее стен висит яркий плакат с
красивой девушкой. Наверняка мы унюхаем едкий запах от запала,
после чего только и успеем, что напрячься. Как будто вмиг
окаменевшие мышцы дадут хоть какую-то защиту от осколков, которые
начнут нас пронзать.
- Заберу его потом обязательно, - глядя на плакат сказал
Гудрон.
- Даша его на голове тебе порвет, ценитель прекрасного, -
заверил Бориса Янис. – Или ты втихушку любоваться на него
будешь?
- На стенку повесит над брачным ложем, - предположил Трофим.
- Ох, и сколько на ней вмятин появится от его головы! На стенке,
- уточнил Остап.
И черт бы его побрал, он улыбался. Впрочем, как и другие.
- Значит так, - прервал всех я. Которого почему-то охватила
злость. Или зависть. Наверное, все же она: шуточки себе позволяют,
когда вокруг вот это всё. – Первоначальная наша задача – взять
языка. Отходить далеко не будем, где-нибудь поблизости постараемся
его найти. Дальше все зависит от того, что мы от него узнаем.
- Резонно, - кивнул вмиг посерьезневший Гудрон так, как будто мы
не обговаривали заранее, и он только что узнал. – Рядом наши
телодвижения не так бросятся в глаза. Наверняка их тут неподалеку
немало шастает. Главное, увидеть первыми.
- Ну тогда приступай.
Одних балахонов грязно-коричневого цвета – обычного наряда
перквизиторов, будет мало, необходимо еще и рожи размалевать.
- Начну, пожалуй, с Остапа, - заявил Гудрон.
Чтобы оценивающе на него посмотреть, как будто собирался не
наносить жирные полосы, а, как минимум, сделать на холсте
карандашный набросок, чтобы затем оформить его в портрет. Трофим,
занявший место Остапа возле окна, усмехнулся, но промолчал. Гудрон
взял Остапа за кончик подбородка, повернул его голову туда-сюда,
мазнул обугленным куском коры пробкового дерева по кончику носа,
сделав его угольно-черным, и заявил.
- Следующий!
- Чего?!
Остап даже жадр изо рта в ладонь выплюнул.
- Ладно, сам напросился: сейчас я тебя в Максимку превращу.
- Ты как надо делай!
- Тогда язык высунь.
- Язык-то зачем?
- Закамуфлирую: подбородок им прикроешь.
И мне почему-то стало легче. Причем настолько, что я уверовал
полностью -все у нас получится. И не убьют никого, и даже не будет
раненных. А причиной всего-то были незамысловатые шутки
Гудрона.
- Боря, а себе ты рожу сам размалюешь? Нет? Так вот, я этим
лично займусь. И первым делом на твоем лбу слово из трех букв
изображу. То самое, которое на заборах пишут. А там, глядишь, и как
новый позывной приживётся вместо Гудрона.