– Ничего, это только на пользу. Хоть
согрелась. Так что с Валетом?
– Не знаю. Он хотел ее изнасиловать,
по-видимому, потерял от страсти бдительность, она в него стреляла
из его же пистолета, потом прыгнула в воду. Он ее догонять не стал,
возможно, серьезно был ранен. Еле доплыла до суши, потеряла много
крови, видишь, как ее знобит. Говорила, что Валет был жив, но не
стану же я его искать!
– Может, сдох все же? Да хрен с ним!
Выпьешь еще? Тут закусь есть, две карамельки.
– Наливай!
Собутыльники в три захода прикончили
всю бутылку и одну карамельку, помолчали, думая каждый о своем.
Решив, что пора возвращаться к делам, Хонда произнес:
– Слушай, тебе надо бы взглянуть на
это рохо поближе. Да и объясниться с местным населением. Без тебя
никто на это не решался. – Увидев в глазах товарища невысказанный
вопрос, поспешно добавил: – Я сейчас Аниту приведу, она здесь
посидит. Да и Ахмед уже наверняка снаружи стену подпирает. Одну ее
не оставим, не волнуйся, теперь все будет хорошо.
– Ладно, иди, собирай народ. Я пока
схожу к рохо. Посмотрю, что там к чему.
– На вот, это у Бормана было. – Хонда
протянул два пакета с сушеными травами. – Товары на обмен,
пригодится.
Робин взял свертки, взглянул на
осунувшееся, бледное лицо спящей девушки и наконец понял то, чего
не мог сказать себе вот уже несколько дней. Он влюбился.
* * *
Робин стоял в центре устройства
связи, перед грибообразным возвышением. Как много пришлось
пережить, чтобы оказаться здесь. Он нашел верных друзей, любимую
девушку, опасных врагов. Целая жизнь уложилась в эти несколько
дней, а для многих она в эти дни и закончилась. Что сделано, то
сделано, перед ним находилось сооружение, совершенно чуждое этому
миру. Оно было не просто искусственным, оно было как бельмо на
глазу. Робину больше всего хотелось заложить сюда крупнокалиберный
фугас, а после тщательно заровнять воронку бульдозером. Он не
понимал, откуда явились такие мысли, но сердцем чувствовал их
правоту. Сбросив непонятное оцепенение, он вытянул руку, положил
ладонь на большой черный прямоугольник с метровой диагональю.
По поверхности прямоугольника тут же
пошла цветная рябь. Загорелись разноязыкие надписи. Пробежав по ним
взглядом, Робин увидел ту, что его устраивала, и выделил ее
пальцем:
ЯЗЫК – РУССКИЙ.
Экран на миг погас, затем осветился
другой надписью: