– В чьем это обычае, о Диор, говорить с послами на
пороге? – голос Айфе стал резче. – Я знал нравы людей из народа
Берена, сына Барахарира, и обычаи синдар я тоже знаю. А вот
нынешние обычаи Менегрота мне не знакомы.
Ирка едва удержалась, чтобы не хихикнуть довольно.
Все-таки, злой у их Карантира язык, и это хорошо.
– Проходите, – каким-то удивительным образом Диору
удалось удержать выражение мрачного равнодушия на лице. – Оружие
тут, у ворот, оставите.
Слушать королевские разговоры Ирку в этот раз не
пустили. И Серегона тоже. Хиппи просочился туда следом за Айфе,
вооруженный фотоаппаратом, который, очевидно, служил лучшим
пропуском.
Им предложили чай. И вино. И печенье. Ирка уныло
подумала, что печенье отлично могла поесть бы в своем лагере.
Серегона взяли в оборот девы, кажется, не те, что в прошлый раз.
Принесли колонку с музыкой, попытались прямо на месте сообразить
какой-то несложный хоровод, который почему-то назывался
бранль.
От бранля Серегона спасло возвращение разведчиков.
Разведчикам тоже дали чая с печеньем, хотя они рассчитывали скорее
на суп.
– Что там? – жадно спросил
Серегон.
– Стоят под Лотланном, – девушка-разведчица
вгрызлась в печенье. – Туда вроде бы подошло подкрепление из
Ангбанда с троллями и балрогами.
– А вастаки?
– Вастаков вынесли, – отозвался второй разведчик,
симпатичный, веснушчатый и зачем-то нарисовавший у себя на лице
боевую раскраску как у американского спецназа в
кино.
– Черт, – совершенно не по игре выругался Серегон.
Потом встал, сказал Ирке: – Пойду я к лорду отпрашиваться. Доведешь
его сама до лагеря?
– Доведу, – Ирка пожала плечами.
– Погоди, – разведчица торопливо дожевывала. – Мы
тоже пойдем!
– А Диор вас пустит? – спросил у нее
Серегон.
– Я вообще не из его команды, – сказал веснушчатый.
– У меня еще ни одного орка, а игра-то
заканчивается.
Айфе пришла к костру вместе Серегоном. Задала еще
несколько вопросов разведчикам, потом, сказала
Ирке:
– Ты, если хочешь, тоже иди. До крепости я
как-нибудь сам доковыляю.
– Я бы лучше к нам, – Ирка вздохнула. Не то чтобы ей
прямо хотелось сидеть в их пустом лагере, но идти осаждать орков ей
хотелось еще меньше. Вернее, не столько не хотелось, сколько было
просто страшно. И казалось почему-то, если ее не будет там, ничего
плохо ни с кем не случиться.