– Вообще вроде как по игре. Вастак этот сраный по
игре придолбался, мол, что у тебя, о Великий господин, с короной,
почему камни не сияют как прежде. Мы-то ему плетей всыпали, но
корону типа надо все-таки поправить.
– Ага, – сказал Цемент почти нежно. – Ты только не
дергайся.
– За мной пошлют, – сказал орк. – Куда Владыке без
короны.
– Все равно не дергайся.
В темноте тюремных коридоров неожиданно зашипела
рация:
– Бобер Томе. Бобер Томе, прием.
– Щас начнется, – Цемент закатил глаза. Потом резко
чиркнул чем-то по шее орка. – Убит. Давай, полежи тут в
сторонке.
– Да иди ты, – беззлобно ругнулся
тот.
Маэдрос тем временем выбрал из арсенала какие-то
устрашающего вида клещи, потом отложил их в
сторону.
– Зубило бери и молоток, они зачипованы, – сказал он
Цементу, а сам торопливо замотал в такую-то тряпку и сунул под
мышку светящуюся корону. Добавил для орка: – Вернем, если по
жизни.
Где-то чуть в стороне Тома ругалась в
рацию.
Обратно они бежали.
В камере Цемент с размаху рухнул на колени перед
Айфе.
– Ты хочешь пробить мне этим башку? – нервно
хохотнула она, – Что б не мучался?
– Тихо! – почему-то прошептал
Маэдрос.
– Что?.. – Айфе приподнялась.
– Тихо, – повторил Маэдрос, прижимая к себе
сверток.
Тому, пробирающуюся к ним на ощупь, едва не
встретили мечами.
– Бобер сказал, что все по игре, – негромко сказала
она.
– М-мать, – выдохнул Влад почти
восторженно.
– Что там у вас? – Айфе поднялась на ноги, оперлась
на Цемента. Нарочито потерла шею, освобожденную от игрового
ошейника.
Маэдрос едва-едва сдвинул в сторону тряпку, выпуская
сияние наружу.
Ирка поняла, что ее колотит, то ли от холода, то ли
это общее напряжение передалось и ей.
– Это то, о чем я думаю? – хрипло прошептал
Карантир.
– Да, брат.Карантир с
трудом шагнул к Маэдросу, ухватил его за плечо, почти
повиснув:
– Тогда уходите. Я не смогу бежать, я-то и идти
почти не могу, со мной вас догонят.
Бледный свет Камней вырывался из-под орочьей
рванины, скупые блики ложились на лицо Маэдроса. То ли из-за этого
света, то ли из-за страшной памяти, лицо старшего из братьев
показалось Гвирит лицом изможденного узника в большей мере, чем
лицо Карантира.
Маэдрос прикрыл глаза, словно размышляя, потом
сказал твердо:
– Нет. Мы пришли за тобой, с тобой и уйдем.
Медлить нельзя!
– Ты по игре не ранен? – спросила Ирка Айфе уже в
коридоре.