– Да он тяжелый, паскуда, – Айфе скривилась. – А из
меня щитник... Ну как из тебя балерина.
– А я в детстве ходил на хореографию! – заявил
Димка. Подергал за перевязь и встал. – Ладно, пошли мы Нариона
забирать. На щите и с печальными лицами, короче.
Влада действительно принесли в крепость, уложив на
щит. Ну, насколько хватило щита. Ноги свисали, Владу приходилось
прилагать усилия, чтобы лежать ровно. Щит несли четверо: Цемент,
его брат, Хельги и Серегон. В ворота заходили со смехом и матерком,
чуть не уронили свою ношу, но потом как-то разом посерьезнели.
Навстречу им уже шел Маэдрос, так и не снявший
доспех.
Айфе торопливо натянула сапог и тоже встала.
Одернула рубаху, пригладила волосы и шагнула следом за
Маэдросом.
Щит уложили на землю в тени высокой сосны чуть в
стороне от ворот. Маэдрос стоял над ним, высокий и мрачный, молчал,
как будто пытался подобрать слова, но не мог. Карантир встал рядом
с ним, ниже брата на полголовы, с лица до сих пор не сошли пятна
лихорадочного румянца. И это он первым заговорил, резко,
отрывисто:
– Не нужно слов. Нарион не жаловал долгих
прощаний. По другую сторону моря мы еще свидимся, к добру или к
худу.
Маэдрос кивнул, положил руку Карантиру на
плечо.
– Намариэ, Нарион.
Решительно отодвинув в сторону кого-то из
воинов, вперед шагнул Маглор. Какое-то время он тоже стоял молча,
потом запел, вначале тихо, осипшим голосом, потом
громче.
От этой странной песни на незнакомом языке и голоса
певца у Ирки даже мурашки по спине пробежали, так странно и так
по-настоящему это было. Пожалуй, оно так и должно было быть, только
так и можно петь о погибших, охрипнув то ли после боевого клича, то
ли от душащего горло гнева.
Ей даже пришлось перевести взгляд на лицо Влада,
чтобы увидеть, как дрожат его ресницы, как он пытается незаметно
морщиться, потому что на лоб сел комар, и только тогда наваждение
рассеялось. Стало видно, что у Лаурэ под поддоспешником
кислотно-желтая футболка, что рядом суетится хиппи с фотоаппаратом,
а Хельги бестолково щелкает зажигалкой, пытаясь
прикурить.
Разошлись почти в полной тишине. Влад дождался,
когда рядом останутся только Ирка и Цемент, и только после этого со
стоном сел.
– Напомните мне, как я не люблю вот это вот лежание
на щите, когда я решу снова геройски погибнуть.