Столик располагался на бесплатных
местах. Там, где стоят нищие опустившиеся пенсионеры, продающие
всевозможною старую рухлядь. Знал бы тогда Женька, что этот
неприглядный мужичонка один из самых известных в Питере
коллекционеров, подошёл бы к нему? Ответа у него нет до сих
пор.
В течение того дня к «Делавару»
подходили какие-то люди, и он то отходил, оставляя столик на
Женьку, то покупал прямо на месте различные вещи: монеты, марки,
значки, книги и ещё что-то – Женька не сильно присматривался,
наблюдая в основном за руками юрких мальчишек, трущихся у
стола.
Уже поздно вечером, почти в полной
темноте, «Делавар» начал собираться, скидывая в убитую наглухо
сумку свои каталоги монет, марок и прочий разный хлам, лежащий на
столе. За весь день «Делавар» не сказал Женьке и десятка слов, но
тому было интересно весь день – такого Питера и таких людей он не
видел никогда в жизни.
Собравшись, Делавар указал Немоляеву
на свой неподъёмный баул и не спеша пошёл на автостоянку, где
удивил Женьку в первый раз. Невзрачный мужичонка подошёл к простому
военному уазику – «буханке», но выглядевшему так, как будто он
только выехал из мастерской безумного автомеханика тюнингиста.
Прокачана «буханка» была так, что от старой машины остались только
внешние обводы военного микроавтобуса. Загрузив баул в багажник
машины, Немоляев притормозил, замешкавшись, но мужчина решительно
сказал ему.
– Что стоишь? Садись. Поехали. – Тон
был беспрекословным, и Женька подчинился – в грязную коммуналку,
где он снял комнату у спившихся алкашей, возвращаться не хотелось,
а на более приличное жильё денег у него не было.
С тех пор прошло тринадцать лет. Как
оказалось «Делавара» знает огромное количество, казалось бы,
несвязанного друг с другом народа. Это были и умотанные своей
непростой службой районные «менты», и вездесущие карманники, и
разнообразные проститутки, и серьёзные бандиты, и даже вор в
законе. Причём вор в законе и пяток преступных авторитетов
числились у «Делавара» чуть ли не в хороших приятелях, как бы дико
это для Женьки тогда не звучало. А уж продавцов всего чего только
можно и нельзя – от носков до героина, дворников, сантехников,
инженеров, студентов и прочего простого люда было несть числа.
Немоляеву иногда казалось, что «Делавара» знает в лицо четверть
этого огромного города, но тогда в апреле тысяча девятьсот
девяносто седьмого года Женька даже не догадывался об этом. Ровно,
как и не понимал, зачем он этому непонятному человеку.