Усилием воли он сделал шаг назад, злясь на себя. В конце концов, может, отец был прав, а вместе с ним и Настя, и Стас действительно неудачник? Это же надо было так вляпаться.
Мара подняла глаза к небу, как делала уже не в первый раз, медленно опустилась на корточки и подняла дрожащей рукой сумку, и та вновь упала, но Мара всё-таки справилась. Прижав её к груди, снова вздрогнула. Глядя прямо в глаза Стаса, сказала:
— Какое отличное, а главное — очень великодушное предложение отправиться поскорее к мужу. Особенно, если учитывать, что я уже пять лет как вдова.
Мара не злилась, она говорила это с тихой грустью, и уголки её рта печально опустились.
Даже пожелай этого, Стас не смог бы почувствовать себя большим дерьмом.
Любил ли Стас извиняться? Как любой мужчина, не очень. Особенно сейчас, прибитый эмоциями, как пыльным мешком, он не знал, что ему сказать. Но Мара продолжила, как ни в чём не бывало, вновь сбивая его с ног:
— У меня ничего никогда не было с Андреем.
— Я верю, — тяжело сглотнул, прошептал-выдохнул Стас.
Мара молча кивнула, крепче цепляясь в свою сумку. Тонкие пальцы дрожали, и Стасу отчаянно захотелось Мару согреть. Марьяна ведь наверняка замёрзла!
Не сдержался, подошёл ближе, коснулся её острых костяшек, но Мара будто бы ничего не замечала. Ей важнее было выговориться:
— Андрей почему-то считает, что оберегать мою честь и не дать мне хоть с кем-то сблизиться — главная цель его жизни. Крест, который он поднял на свою спину, и тащит его, тащит.
— Мара, он вас хочет на свою спину, а не крест, — заметил Стас, краем глаза цепляя выходящего из бара Андрея.
Ну что за неприятный тип? Такой лощёный, исполненный достоинством, словно делает счастливым всех и каждого одним фактом своего существования. Ханжа и лицемер.
Стас терпеть не мог вот таких щёголей, уверенных, что весь мир обязан трепетать только потому, что они в нём, такие прекрасные, существуют.
Всю жизнь Стас пахал, как проклятый, учился, стремился, добивался лучшего только ради того, чтобы занять своё место под солнцем. Он его выгрыз, заслужил кровью и потом, сорванными жилами и годами, отданными общему с Поклонским холдингу. И ни одному человеку больше не позволит смотреть на себя свысока, как на грязь под ногами.
— Он ждёт, когда вы останетесь одна, — Стас изобразил на губах очаровательную улыбку, поддавшись какому-то глупому детскому куражу.