Она совсем не знала Поклонского, лишь видела его разок мельком, и Стас понял: она беспокоится о счастье сестры. Маре важно понять, какого человека выбрала Варя, уже однажды преданная мужчиной.
— Он тяжёлый и своевольный, прёт к своей цели, как бык, — Стас качнул головой, подбирая правильные слова. — С ним сложно, но если Дима любит человека, свернёт горы.
— А Варю он любит?
Не сомневаясь в ответе, Стас кивнул.
— Они будут счастливы, не переживай, — заявил Стас, и Мара ему поверила.
Заметно расслабилась, и взгляд прояснился, в нём появилась безмятежность.
— Я так по Варьке соскучилась, — призналась. — Спасибо, что предложил поехать вместе.
— Ну, скажем прямо, у меня для этого была своя причина. Шкурный интерес.
— И какой же?
— Побыть с тобой, — ответил так просто, будто говорил о погоде или видах на урожай, и щёки Мары вспыхнули, окрашиваясь в нежно-розовый.
Мара так трогательно смущалась. Стас не мог устоять: нравился её румянец. Не мог прекратить её соблазнять и озвучивать свои желания.
— Я мог бы взять билет на самолёт, уже были бы на месте, но там так много людей было бы рядом, а мне не хочется тебя ни с кем делить.
— Оу…
— Мне кажется, ты совсем этого не замечаешь, но на тебя все мужики смотрят, — Стас искоса поглядывал на Мару, считывая её реакции, но она сидела совершенно равнодушная к его словам. — И правда, не замечаешь…
— Какое мне до них всех дело? — дёрнула плечиком и улыбнулась. — Пусть смотрят. Я не могу им запретить.
— Не можешь, — Стас улыбнулся, и сковывающая сердце тревога отпустила.
Говорили о многом. О детстве, планах на будущее, о любимых фильмах и прочитанных книгах. Стас по-мальчишески рисовался, Мара смеялась, иногда грустила, когда он осторожно пытался выведать о муже. Стасу пришлось свернуть разговор и перейти на безопасные темы.
Ему нравилось с ней разговаривать, чем-то делиться. Мара, кажется, отвечала ему взаимностью. Её глаза горели интересом, она внимательно слушала всё, что он готов был ей рассказать, иногда вставляя комментарии, которые всегда были в тему.
Мара расслабленно сидела в соседнем кресле, поглаживая тонкими пальцами ремень безопасности, из-за которого её грудь казалась пышнее. Стас мазнул по ней взглядом, посмотрел на дорогу и улыбнулся собственным мыслям.
Наверное, его состояние можно было смело называть одержимостью. Почему нет, если ни о чём, кроме рядом сидящей женщины, ему думать не хотелось? Но, Господи, как же приятно было, наконец, почувствовать себя настолько живым и по-юношески бесшабашным. И говорить было приятно, и даже молчать. Удивительное ощущение.