Откуда-то ощутимо тянуло табаком,
хоть курение в общих залах и строго-настрого запрещалось.
– Да твою ж… матушку, – выдохнул
я.
– Померла уже матушка, и давно. –
Богдан хлопнул меня по плечу. – Пойдем трудиться, господин сугубый.
А то цукнут – мало не покажется.
Спорить я не стал – уж лучше еще
немного повозиться с тряпками и ведром, чем попасться на глаза
заскучавшим старшим. Не то, чтобы я собирался терпеть местный цук…
но и нарываться тоже не хотелось. Обычаи здесь, похоже, полагалось
соблюдать без споров и особых страданий: и «благородные
подпоручики», и «молодые» выглядели в целом благостно – если не
сказать довольно и весело. Во всяком случае, первые не пытались
тронуть «сугубых» даже пальцем, а вторые – бросались выполнять
самые нелепые повеления с совершенно непонятным мне рвением.
И все же дортуар я покидал с явным
облегчением – в отличие от Богдана. Тот явно любовался бы местными
бесчинствами хоть до самого отбоя, подмечая что-то мне пока неявное
и вовсе неясное.
– Ты что себе позволяешь, щенок?
Высокий – но нарочито-грубый голос,
раздавшийся из коридора за дортуаром, выбился из общей какофонии.
Не громкостью и не тембром – поющие где-то за спиной юнкера
завывали похлеще – а скорее манерой и даже самим обращением.
«Стандартный» цук, похоже, подразумевал исключительно вежливость, а
здесь…
– Беспредел, – негромко проговорил
Богдан, замедляя шаг.
Лучшего слова я бы не придумал: в
коридоре явно творилось что-то из ряда вон выходящее. Четверо
рослых юнкеров обступили пятого – невысокого, щуплого со светлыми,
почти белыми жиденькими волосами. Его я точно видел на построении –
где-то слева в задней шеренге, куда ставили самых мелких и
худосочных.
В отличие от остальных. Похоже,
первокурсника взялись «обхаживать» старшие. Но совсем непохожие на
тех, что гоняли «сугубых» по дортуару – эти явно не добирали ни
стати, ни возраста, ни какого-то особенного «гвардейского» лоска,
как те, что к весне выпускались в полк или шли в Академию
Генштаба.
Второй курс?
– Ты что, глухой? – Белобрысый
здоровяк толкнул первокурсника в плечо. – Когда к тебе обращается
старший по званию, следует отвечать – «никак нет, господин
обер-офицер».
Мелкий выглядел помятым – похоже, уже
успел схватить пару тумаков – но уж точно не испуганным. Скорее
сердитым: брови сдвинуты, голова чуть втянута в плечи, левая нога
отставлена назад. Плечи напряжены, пальцы сжаты. Не в кулаки, а
так, будто он собрался швырнуть Булаву с двух рук сразу.