Рядом с ним сидел тот самый упырь, в которого швыряла камни
Луна. Он так же сидел с белоснежным слюнявчиком и улыбкой до ушей.
Демонстрируя белоснежные клыки и не отрывая взгляда от торта, он с
придыханием произнес:
— Здра-а-а-а-асть!
— Зачем ты так поступил? — спросила Тук, вращая на руке нить. —
Ты ведь мог оставить их в покое. Тех денег, что внесли авансом,
хватило бы для оплаты доли наемников.
— Он знал, на что идет. Прекрасно понимал, сколько это стоит и
сколько возьмут авансом. Это была преднамеренная ложь, — возразил
Рус. — К тому же, я считаю, что мой учитель лекарскому делу знал, о
чем говорил.
— О чем ты?
— О плате за труд. Оплата лечения и спасения жизней должна быть
дорогой. Не непосильной, а дорогой. Так, чтобы человек мог ее
оплатить, но при этом десять раз подумал, прежде чем доводить до
такого.
Тук и Рус сидели на удобной лавочке, сплетенной из лозы. После
долгих рассуждений и прикидок парень решил выкупить дом, здраво
рассудив, что основное место базирования отряда лучше оставить как
можно ближе к самому крупному торговому городу.
— А его монета? — спросила Тук. — Разве это не хорошая плата?
Тебе ведь нужно к гномам.
— Это? — спросил парень, достав из кармана металлическую монету
с четкой сложной чеканкой дракона, выгнувшего спину дугой. — Это он
отдал первым делом. Это ценно для меня, а не для него. Он был готов
к этой потере. Нужно было взять в плату такое, чтобы им
действительно было тяжело.
— И поэтому ты позволил наемникам распускать руки? — недовольно
спросила Тук. — Это не плата, а насилие и...
— Ты читала кодекс наемников? — спросил Рус. — Слышала про
«Право крови»?
— Нет.
— По уставу мы должны были сообщить в гильдию о том, что
заказчик не может оплатить заказ. Тогда бы сюда пригнали другой
отряд или нас с предписанием изьять все ценное в уплату. А что
ценного осталось у этих крестьян? — спросил Рус, морщась от
воспоминаний. — У них даже металла на уплату не наберется. Четыре
топора на весь хутор, пять копий. Плуг у них каменный.
— Ну, может...
— Угнали бы баб и мужиков на невольничий рынок, и дело с концом,
— пояснил Рус. — Оставили бы кривых, больных и старых. Вот и все. А
так и они надолго запомнят, как обманывать гильдию, и целые все
остались. Детей же никто не трогал.
— Все равно мерзко, — покачала головой Тук.