- Я никогда не выйду за него замуж, отец! – не сдержавшись, зло выкрикиваю в ответ. – Лучше умру старой девой!
Ненавижу! Ненавижу их обоих!
И отца, считающего, что может продавать меня, как вещь. И чёртового Люциана Григгса, решившего, что жену можно купить, будто домашнего питомца или племенное животное на рынке.
- Маленькая неблагодарная дрянь! – психует по ту сторону двери отец. И, видимо, оправдываясь, перед женишком, которого мечтает навязать мне, добавляет: – Не понимаю, что на неё нашло. Ну, ничего, сейчас я вытащу её оттуда и накажу за непочтение к вам.
- Оставьте, господин Пиррон, – раздаётся в ответ спокойный, чуть хрипловатый голос Люциана. – Не забывайте, вы уже дали согласие на брак дочери. Значит, отныне Леара официально является моей невестой. И никому не позволено наказывать её.
- О, господин Григгс, вы слишком великодушны, – восхищается отец поступком гостя.
- Я бы так не сказал, – всё с тем же спокойствием произносит Люциан. – Если Леара не желает присоединиться к нам за ужином, пусть сидит голодная. Идёмте, обсудим предстоящую свадьбу.
За дверью слышится непродолжительная возня и шаги, которые вскоре затихают.
Я так и продолжаю стоять, вжавшись в перила кровати. Жду несколько мгновений. Затем всё-таки решаюсь и на носочках подкрадываюсь к двери, припадаю к ней ухом и прислушиваюсь.
Ничто больше не нарушает тишину в коридоре.
Наклонившись, тихонько поворачиваю ключ в замочной скважине. На какой-то миг в голове мелькает невольная мысль. Что если отец и гость всё ещё стоят за дверью и только и ждут, когда я открою её и высуну наружу свой любопытный нос?
Боязно. Но я отбрасываю прочь страх и навязчивые мысли и приоткрываю дверь.
Выглядываю осторожно и в ту же секунду напарываюсь взглядом на острые носки мужских сапог, начищенные до блеска и украшенные блестящими пряжками.
Дорогие. Пошитые по последнему слову моды. Такие, наверное, только столичные богачи носят. Отцу подобное удовольствие точно не по карману.
Медленно поднимаю голову, скользя взглядом по телу обладателя новомодной обуви.
- Вот чёрт! – вырывается как-то само собой, когда мои глаза встречаются с тёмными осколками глаз Люциана Григгса.
- Рад, что вы передумали и всё-таки открыли дверь, моя дорогая, – щурится он, настолько откровенно шаря взглядом по моей груди, что я почти физически ощущаю его.