Девушка сглотнула и продолжила после паузы.
— Пораженная речами его, опустила клинок Сигрдрива, окинула
своим взором земли смертных. Увидела избавление их и смягчилась в
сердце.
— Ступай, Ивар-глупец! Молвила дева и отпустила наглеца. Спустя
мгновения, сдернула она плащ его. Так начался первый день, что
познали смертные. Свет его, что питает силой всё живое. Жар его,
что отгоняется хвори.
Рагна сморгнула слезинку и на мгновение прервала рассказ.
— Пробудился Всеотец ото сна, окинул владения свои и взялся за
дела. Не заметил он плаща, что дочь его спрятала под подолом. И так
повелось на долгое время, как отец её отдавался сну, Сигрдрива
укрывала пламя и давала смертным отдых. Был теми ночами подле неё и
Ивар, муж златовласый. Ивар-хитрец, Ивар-любовник.
— Раз за разом оглядывал Всеотец после сна земли смертных и
радовалось его сердце, отстроили они свои города, обжили земли. Но
сомнения одолели владыку всех мудрецов. Ивар-строитель срубил почти
все леса, нашел многих мастеров, но от чего же не может закончить
чертог обещанный?
— Отравился Всеотец в свои покои, возлег на ложе из облаков,
отошёл ко сну. Дочь его постояла возле ложа, после удалилась.
Обратился тогда владыка в теплый ветер и пустился ей вслед. Увидел,
как дева укрывает пламя, да подзывает к себе смертного. Обернулся
губитель деревьев тут же грозным штормом, окатил обоих могучим
ливнем, да шквалом. Растрепались волосы девы, увидела она ясным
взором, что шторм — это отец её, да упала на колени. Ивар же стал
перед ней, заслонил возлюбленную собой.
— Спустился к ним Всеотец из туч и молвил. Ивар-хитрец, что
обманул змея змеев, погубил ты род свой. Огляделся тогда Ивар и
увидел, как земли смертных скрытые слишком долгой ночью, окутал
холод. Вскинул он руки к владыке и стал просить не за себя, но за
всех людей.
— Я один виноват, владыка, меня и накажи! Всеотец же рассудил
иначе.
— Дочь моя подле тебя была и ослушалась меня, видит сердце моё,
что доброта ею двигала, а не лукавство. Ивар-хитрец, что смог меня
обмануть, места тебе среди смертных нет теперь. Топнул тут Всеотец
и навечно закрылись врата золотого чертога. И с тех пор негасимое
пламя стережет в нем днем Сигрдрива, а ночью Ивар. Да встречаться
только раз — долгой ночью, отмеряя смертным год жизни, а себе
кратную встречу устраивая.