Сандор рывком выхватил крепившиеся сзади на поясе два
двуствольных пистоля и открыл огонь.
Первый выстрел прошел мимо, второй выбил искру на орудии около
юкара.
Тот выстрели в ответ, но тоже промахнулся.
Третьим выстрелом Сандор попал в жилет противнику чуть выше
груди, пуля щелкнула о темно-коричневую защитную пластику, не
нанеся вреда.
Четвертый выстрел снес пушкарю половину лица.
Облако дыма окутало Сандора, он двинулся вперед, стараясь не
вдыхать отравленный воздух, голова его предательски закружилась.
Юноша припал на колено, сунул один пистоль обратно за пояс, а
другой попытался перезарядить.
Пальцы не послушались, как-как удалось надломить казенную часть
и засунуть один бумажный патрон в верхний ствол.
После чего юноша поднялся и неуверенным шагом двинулся к концу
палубы, голова закружилась еще сильней, дышать стало совсем тяжело.
Запнулся об тело пушкаря, ухватился за казенную часть орудия, чтобы
не упасть.
Посмотрев вдоль ствола, Сандор вдруг отчётливо различил
украшенный желтыми лентами леталин гайдука, летевший прочь от
судна.
Юноша тронул рукоять, снаряд был в заряднике, павший юкар не
успел только до конца закрыть затвор.
Сандор вдруг отчётливо осознал, что жизнь Рацо в его руках.
Иголки пробежали по спине.
Он дал клятву служить гайдуку.
— Служить глупцу, — едкая мысль словно обожгла его.
Великое пламя будто нашло этот миг, что бы выяснить — кто же
Сандор Абркс такой?
— Иштван только что умер из-за Рацо, — вторая мысль полыхнула в
уголках сознания.
Будет он покорно служить как ручная птаха или идти по тропе без
оглядки?
Рука Сандора скользнула к рукояти завтра. Уверенным движением он
защелкнул её.
В ушах бешено зашумела кровь.
Лицо Иштвана мелькнуло перед внутренним взором, его словно
стеклянные, мёртвые глаза. Мелькнуло сухое лицо калеки, что просил
подачку на улице. А следом лицо
Рацо. Поплывшая жиром и перекошенная ухмылкой рожа.
— Водная баба пожрет твоё гнилое пламя, — прошептал юноша и
дернул спусковой крючок. Выстрел оглушил его, отдача всколыхнула
всю палубу.
Сандор глянул в то место, где мгновение назад видел леталин
гайдука. После попадания с такого расстояния шанса на спасение не
оставалось. Тронутые пламенем обломки машины осыпались вниз.
Сердце бешено заколотилось, юноша осел вниз и выронил пистоль,
попытался успокоиться, сосредоточившись на дыхании. То, что он
сейчас сделал, было хуже любого предательства. Бесчестие, трусость?
Но от чего-то он не ощутил и намека на стыд, и только жар
разгорался внутри сильней. Гнев.