Грудь юноши сдавило, получилось сделать только короткий вдох, он
сжал челюсти, на скулах проступили желваки.
Чуть меньше полугода минуло с тех пор, как Сандор видел
обложенные смолой тела, чуть меньше полугода с гибели родителей. И
теперь ему предстояло проститься с другом детства.
Скольких еще ему предстоит проводить к Великому пламени? Сколько
еще костров, одарят облака струйками дыма?
Проводить Иштвана собрались немногие, почти у каждого дома было
своё горе.
Сандор бросил короткий взгляд на матушку Балаш. Женщина
пристально смотрела на тело мертвого сына и не обратила внимания на
него.
Ена и Имре стояли по обе стороны от неё, крепко обняв за плечи.
Имре был серьезен, но держался, Ене это удавалось с трудом, слезы
текли по его щекам. Старший брат во многом заменил тому рано
погибшего отца.
Чуть поодаль расположился Тибор с женой и маленьким сыном, они
прибыли ранним утром с большого острова на попутном леталине, Тибор
предпочёл убраться подальше от похоронной процессии гайдука.
Ближе всех к телу стояла Эстана, жена павшего Иштвана. Она
заливалась горькими слезами, не в силах совладать с собой. Подле
неё была Аранка, придерживала девушку за плечи, красными от долго
плача глазами смотрела куда-то в сторону. Приметив Сандора, она
быстро глянула на него и тут же отвела взгляд.
Поверх тела лежали мелкие древесные щепки и тонкие разноцветные
ленты, одна прикрывала глаза. По традиции собравшиеся принесли
каждый по нескольку лент или щепочек, чтобы задобрить пламя, и в
знак уважения к павшему.
Сандор положил на грудь друга тонкий отрез кожи нежони, его он
заранее выкроил из подкладки собственной куртки. Затем достал из
запоясного чехла огниво и выждал пару мгновений, на случай, если
кто-то пожелает высказаться.
Плач молодой вдовы и собственное дыхание — вот и всё что он
услышал.
— Да примет тебя Великое пламя, — сказал негромко и чиркнул
огнивом.
Смола тут же занялась жарким огнем и Сандор отпрянул.
— Да примет тебя Великое пламя, — повторили почти в унисон
восемь голосов.
Юноша склонил голову и вслушивался в жадный треск огня.
Попытался припомнить что-то приятное связанное с Иштваном, но
образы мелькали без порядка.
— Прости меня, Иштван, — подумал Сандор, — не знал я, куда моя
тропа может увлечь.
Надолго юноша не стал оставаться, были еще павшие, которых ему
следовало проводить. Глубоко поклонившись ярко пылающему костру, он
быстрым шагом удалился, обогнул дом, прихватил сумку и пустился
легким бегом по узким улочкам.