– Дарья Алексеевна с Максимом и
так не рады, что я вам только половину от арендной планы плачу, а…
– Еще бы они не рады! Но это
моя квартира и мои деньги, и ничего они здесь решать не будут! – старушка
подхватила трость, стоящую у подоконника и тяжело поднялась.
– Раиса Степановна…
– Нет, Яна. Я знаю, ты не
хочешь меня обидеть, но и ты пойми меня. Ты для меня стала родным ребенком. И я
волнуюсь за тебя, за твое будущее, – худенькая бабушка возвышалась над ней, и
девушка не понимала, от чего ей становится хуже: от понимания того, что никто
не вечен или будущих проблем, которые придут, если Раиса Степановна укажет ее
имя в своем завещании. – Ешь. Спокойной ночи.
После таких разговоров есть
расхотелось сразу же. Девушка убрала пирог в духовку и отправилась в свою
комнату. Ночью ей приснилась Диана. Ярче всего запомнились стянутые ремнем за
спиной руки и гематомы на боках. Как щелкает затвор фотоаппарата, когда
мелькает вспышка, и как Яна сама кладет фото в белый плотный конверт.
Проснулась девушка с липким чувством нарастающего беспокойства, пришлось
проглотить пару таблеток, чтобы вновь уснуть.
Ресторан, в котором она
работала последние девять месяцев, располагался в старом центре города, ладно
отреставрированное историческое здание привлекало туристов, но с такой же силой
отталкивало, как только посетители видели стоимость блюд в меню. По итогу
основной аудиторией этого заведения были местные олигархи и люди у власти,
поэтому самомнение у директора располагалось где-то между «Номинант на Оскар» и «Астронавт на МКС». Зарплату
платили исправно, и для человека, живущего в реалиях российской провинции,
этого было достаточно, чтобы терпеть потребительское отношение на работе. Зачастую
Яне приходилось взваливать на себя обязанности двух, а то и трех сотрудников.
Настя часто пропадала в загулах, и отчетности за месяц сваливались на нее
огромной кучей, но ни о какой доплате речи и не шло. Опыт с предыдущих мест
работы подсказывал: бывают обстоятельства и похуже, так что Яна просто свыклась
с подобным положением дел, но в мечтах – конечно, она находила себе после
выпуска прекрасное место, где нет давящего чувства безысходности, а есть
уверенность в себе и своих доходах. Сейчас же не оставалось ничего, кроме как
привычно шагать на работу, которая давно никакой уверенности не приносила.