Ты пожалеешь - страница 15

Собираю себя по кусочкам и отстраняюсь, Харм матерится и быстро стирает кровь.Наша неожиданная встреча не принесет ничего, кроме неприятностей, бессонных ночей и слез в подушку. Нужно немедленно возвращаться к Артему и его друзьям, но горячие пальцы Харма сжимаются на моем запястье, а дыхание обжигает ухо:— Давай выйдем на воздух.Он тащит меня через забитый людьми танцпол и просторный холл, ногой открывает оклеенную афишами дверь, и по-осеннему холодная изморось бьет по разгоряченным щекам. Легкое платье, не рассчитанное на ночные прогулки, мгновенно липнет к мокрой спине, по коже пробегает озноб.— Что случилось? — Харм встревоженно вглядывается в мое лицо. — Набить кому-нибудь морду?Он стягивает худи, укрывает им мои голые плечи, и его тепло, сохраненное плотной тканью, покалывает кожу, словно электрический ток.Довольно улыбаюсь, настроение вмиг возносится к черным небесам.— Нет, что ты! Не надо мордобоя. Просто тут очень скучно. Все такие тщеславные, фальшивые и тупые! — Я икаю и вворачиваю пару крепких эпитетов. — А я пришла сюда, чтобы веселиться!Завороженно смотрю на Харма, и в его потемневших глазах вспыхивает уже знакомый дьявольский огонек.— Ну так пошли! — Он достает из кармана маленький сверток, выдавливает на ладонь розоватую таблетку и закидывает в рот. — Повеселимся так, что чертям станет тошно.Теплая рука ложится на талию, и пульс разгоняется до запредельных скоростей. В обнимку мы возвращаемся в адское нутро клуба. Я пьяна, готова идти за Хармом хоть на край света и нисколько не удивляюсь, когда он, расталкивая танцующих, направляется к столикам, притаившимся вдоль стен.Быстрая композиция сменяется неспешным тягучим регги, толпа вокруг разделяется на парочки.— Потанцуем? — Харм смахивает с крайнего столика табличку «Зарезервировано», ловко запрыгивает на него и помогает мне взобраться на ограниченное пространство столешницы. В ужасе оглядываюсь: к нам бежит разъяренный охранник.— Нас сейчас вышвырнут! — кричу, но Харм ухмыляется, хватает меня за локти, притягивает к себе и крепко-крепко обнимает. В венах вскипает адреналин, ритм регги вступает в резонанс с ударами сердца, я задыхаюсь от восторга и ужаса.Охранник просит нас слезть и немедленно покинуть помещение, Харм шарит в кармане джинсов и сует ему смятые оранжевые купюры: одну, вторую, третью... Сумма, непозволительная для бедного сироты, зато охранник тут же становится лояльным.Происходящее порождает тысячу вопросов, но я ни о чем не спрашиваю — прижимаюсь к Харму, чувствую тяжесть рук на талии, следую за его движениями и вливаюсь в плавное звучание песни.Уют и покой. Свобода и юность. Космос и вечность. И безграничное счастье. Я вцепилась в них изо всех сил и крепко держу.Медляк заканчивается, мы спускаемся на танцпол, но не разжимаем объятий: стоим посреди хаоса и диких плясок и молча пялимся друг на друга.Через месяц я не вспомню о шикарных подарках Артема, но этот момент не забуду за целую жизнь. Я уверена.Харм наклоняется, проводит губами по моей шее и вдруг присасывается к коже чуть ниже мочки.Мне смешно, щекотно и приятно, сознание туманится от его близости и умопомрачительного парфюма. Пол под подошвами вибрирует от басов, а грудь Харма под черной футболкой — от стука сердца и смеха.Шея нестерпимо зудит, я тоже хохочу как больная. Вынуждаю Харма оторваться от увлекательного занятия и вижу, что в его глазах стоят слезы. Он абсолютно счастлив.Или упорот в хлам.— Когда ты рядом... Я просто... охреневаю от себя, — сообщает он, растягивая слова. — Извини за идиотские розыгрыши. Если хочешь, приходи: перекрою ту надпись чем-нибудь более пристойным.— Хорошо! — Я могу лишь беспомощно всхлипывать. — И ты меня извини. Я вовсе не считаю тебя недостойным. Это было так низко с моей стороны...Не знаю, сколько продолжается наша игра в гляделки: музыка слилась в монотонный гул, а сполохи света — в неоновый фон. На это лицо я могла бы смотреть часами: как только Харм убрал шипы, он стал по-настоящему прекрасным.Но кто-то бесцеремонно цепляется за плечо, и гармонию разрушает голос Артема:— Малая, какие-то проблемы?Я просыпаюсь. Часто моргаю и с разбегу ныряю в безрадостную реальность: клуб сотрясает новый хит, официанты сервируют пустой столик, а на холеном пьяном лице Артема играют желваки.Резко отшатываюсь, сбрасываю толстовку и возвращаю Харму. Тот молча ее забирает и до побеления костяшек сжимает кулак.— Нет, никаких проблем. Это — Харм. Мой... знакомый, — лепечу я. Артем хмуро кивает и цедит сквозь зубы:— А ты, значит, с каждым знакомым ведешь себя как... шалава?Справедливо. Он перебрал и не видит краев. Разве парень, заставший невесту в объятиях другого, не имеет права на гнев?..Но обида отчего-то больно царапает сердце.Черная толстовка падает к моим ногам, Харм молниеносно замахивается и одним точным ударом отправляет Артема в нокдаун. Тот отлетает к стене, с трудом поднимается и, восстановив равновесие, потирает ушибленную скулу. Охранники срываются с места, но он останавливает их взмахом руки и обращается к Харму:— Ты труп. Ты не знаешь, с кем связался. — Читаю по губам и с трудом подавляю приступ тошноты, но Харм нагло усмехается:— Ты реально думаешь, что я тебя боюсь???Он забирает с пола толстовку, подмигивает мне, расслабленно проходит мимо зевак и скрывается в дверях.Окончательно понимаю, какую кашу я заварила, и алкоголь мгновенно выветривается из глупой головы.Щелчок пальцев — и неугодный Артему человек перестает существовать. Влияния и власти у него предостаточно.— Как ты? — Подскакиваю к своему жениху, судорожно глажу по спине, отряхиваю рукава сорочки, осматриваю опухшую щеку, но он отталкивает меня, достает телефон и, покачиваясь, шагает к выходу.Нагоняю его уже на улице и принимаюсь умолять:— Артем, пожалуйста, ну не надо. Прости, я напилась... Он малолетка, школьник, он сам не понимает, что делает. Зачем связываться с ним и беспокоить серьезных людей? Посмотри на него. Он мне не нужен!Преграждаю путь и плачу навзрыд, и Артем рявкает:— Все, понял! Ладно!Экран телефона в его ладони гаснет, и я с облегчением выдыхаю.Ветер шумит в кронах тополей, изморось превратилась в мелкий противный дождь.От стены отделяется тень, и оранжевый огонек сигареты, описав дугу, с шипением умирает в луже.Харм прожигает меня полным презрения взглядом, прищуривается, набрасывает на башку капюшон и скрывается во мраке подворотни.Опускаю голову на плечо Артема и позволяю ему увести себя обратно в духоту и смертельную скуку ВИП-зала.