Именно этим Семён
сейчас и занимается, думает, как бы по сильнее запугать Екатерину Гольданскую.
Для этого он позвал к себе начальника охраны Ерёмина Сергея Павловича и уже
давал ему свои указания.
- Пока её нужно только припугнуть, – он
отпил из чашки кофе и снова закурил. – На выходные она наверняка поедет в
особняк к сыну, так вот по дороге туда вы её и подкараульте.
- А что с ней делать? – поинтересовался
Сергей своими дальнейшими действиями. – Избить или просто хорошенько
припугнуть?
- Делайте что хотите, главное, чтобы не на
смерть! – после этих слов Семён злорадно рассмеялся.
Наконец-то первая
рабочая неделя Екатерины Гольданской подходила к концу, и на горизонте
высвечивались выходные. Два дня отдыха, два дня которые она проведёт с сыном.
«Мой мальчик, сыночек
мой! – при мыле о сыне она радостно улыбнулась. – Как же я по тебе скучаю!»
Но прежде чем поехать к сыну, она должна
всеми силами «допинать» до конца этого дня. Только вот день этот тянулся невыносимо
долго. Девушка посмотрела на часы, которые показывали без пятнадцати минут
одиннадцать.
- Господи, когда же закончится этот день?! –
взмолилась она и, устало, опустилась в кресло.
Как назло на сегодняшний день не было
назначено ни каких деловых встреч, и одиночество её добивало ещё больше. Ещё
немного посидев в тишине, она вышла в приёмную, где так же было безлюдно и
тихо.
- Антон Анатольевич у себя? – спросила она у
полудремавшей секретарши.
- Нет, Екатерина Викторовна, он ушёл ещё
рано утром, сказал, что по делам.
- Всё ясно, – Катя посмотрела на запертую
дверь напротив, и немного постояв, ушла к себе.
Уходя из банка, Антон
проронил лишь одну фразу: «Я по делам!». И вышел. Но не уточнил по каким. А
дело у него действительно было, важное и секретное. Потому что именно сегодня,
третьего июня приезжает он – Вадим Гольданский!!! Возвращается после
пятилетнего скитания по заграничным клиникам. Невероятными усилиями и
стараниями врачей, Вадим вновь превратился в человека. Он даже начал ходить,
хотя пока и с клюшкой. А пластические хирурги убрали с его тела практически все
изъяны. Лишь только кое-где были видны едва заметные шрамы, в том числе и на
правой части лица. После долгих физических и моральных мучений он вновь
вернулся на родную землю в Санкт-Петербург.