— Дриада. И вот… стихи принесли недавно.
Лепрекон передал Лельеру два листочка.
Дорогая бумага, изящные вензеля по краям и ровные, аккуратные
строки:
Смерть явилась к тебе, древесная,
И поет, за собой маня.
Брось попытки борьбы бесполезные.
Жди меня. Твоя Смерть - это Я!
Пафосный сукин сын.
— Третья девушка оказалась сообразительнее остальных. После
получения письмеца на дошла до стражи, и ей даже выделили охрану.
Но это не спасло, Лель. Он подкараулил их в одном из переулков,
сопровождающих вырубил, а девчонку утащил. К стене было пришпилено
это.
Хельжин передал второй листочек. В отличие от первого бумага
была откровенно паршивой, и даже обугленной с одного края, а почерк
резкий, с сильным наклоном.
— Не любит он меня, — усмехнулся Мастер Пытки, и посмотрел
послание на просвет. — Пока писал, даже проткнул лист в двух
местах.
— Зато как красиво, — лепрекон с выражением продекламировал:
Там, где в танце радуга вьется,
Тело лживыми искрами жаля.
Если жертва тебя не дождется -
То шагнет в Изначальное Пламя!
— Прекрасно же, Лель. Слушай, ты случаем не посылал по матушке
никаких молодых дарований?
Хину очень не понравилась ирония в голосе аналитика, и с
прищуром посмотрев на него, Мастер проговорил:
— Хельжин, это не повод для юмора.
— Не злись, — тот в примирительном жесте поднял ладони. — Сам
понимаешь - профдеформация. Если принимать близко к сердцу каждый
такой случай, то можно без нервов остаться. Признай, это тебя это
так задевает лишь потому, что непосредственно касается.
Мастер ничего не ответил, лишь перевернул бумагу и увидев набор
странных цифр, спросил:
— Что это?
— Только что закончил с расчетами. Это время. Время смерти.
Мастер подорвался с места, гневно глядя на
Хельжина и страстно мечтая удавить его на этом самом
месте.
— Так почему ты меня тут разговорами отвлекаешь?!
— Потому что во-первых это недалеко, во-вторых через… — лепрекон
посмотрел на обхватывающие тонкое запястье часы. — Через четыре
часа, а в третьих я уже все сообщил командам захвата. И как раз
собирался связываться с тобой, так как знал, что захочешь
присоединиться.
— И ты, — мрачно обронил Лель направляясь к выходу.
— В смысле “и ты”? — всполошился аналитик.
— В прямом. Ты за цифрами совсем перестал видеть людей, Хельжин.
Это плохо. Потому ты едешь с нами.
Не сказать, что аналитик был в восторге от стремления Лельера
пробудить в нем сочувствие и участие к ближним и дальним, но все же
начальство есть начальство. Посылать бывшего шута в те места откуда
он родился можно было лишь в те моменты, когда они вместе пили. В
другое время - чревато.