Нюх у этих тварей был хоть куда; сотрудники отдела
прекрасно понимали, что банда знала об их приближении задолго до
того, как они вышли из леса. Осталось неизвестным, хотели
волкодлаки таким образом покончить сразу со всем отделом или все же
были загнаны в угол, но факт остается фактом — ловушка сработала, и
теперь стае деваться было некуда.
Но, как
оказалось, ловушка была построена не только отделом —
волкодлаки также установили
свою.
Как только группа вышла из леса, им
ударили в спину. Ратислав, отец этой стаи, спрятал в лесу часть
своих детей, рассчитывая на внезапность и желая внести в строй
законников суматоху. Так и получилось. Завидев оборотней, солдаты
стали стрелять во все стороны, крики перебивали приказы, началась
паника. Хоть в числе группы были бывалые бойцы, видавшие на поле
боя разное, вид обернувшегося волкодлака по-прежнему вводил многих
в ужас. И хоть численный перевес был на стороне собранной группы
стражей порядка, дезорганизованность свела все на нет.
Сам бой Егор помнил отрывками. Вот
какого-то солдата разрывают двое волкодлаков, а он при этом не
перестает стрелять и попадает очередью по своему сослуживцу.
Вот Анатолий Максимович,
прослуживший в подобном отделе где-то на Урале, больше даже, чем
начальник отдела «15-К», товарищ Артов, с отгрызенной рукой кричит
солдату, стоящему в оцепенении: «По шее очередь, огонь!». Солдат в
замешательстве открывает огонь по шее волкодлака, сшибая тому
голову. Вот Надя, совсем молоденькая девчонка, переведенная около
месяца назад в отдел как и все мы, дружинником, с ужасом в глазах
стреляет сразу в двоих бегущих к ней оборотней. И он помнит глаза —
ярко-желтые, полные ненависти, — которыми на него смотрел Ратислав.
Он бежал на Егора, выцепив его взглядом из толпы. Возможно, он дал
приказ для своих сыновей вырезать сначала всех судных дьяков и их
помошников, а уж после заниматься остальными. Толчок,
вспышка боли, земля вперемешку с кровью во рту, чувство, как входит
клинок в тело оборотня, тяжесть его тела, тепло от собственной
крови на груди, удар клинком под ребра Ратиславу, осознание своей
скорой гибели, вспышка ярости. Вот все, что успел запомнить Егор,
но самое главное — это радость от того, что он все же пронзил
сердце Ратислава заговоренным клинком. А после — тяжесть тела
Ратислава, упавшего на Егора, выбившая последние остатки воздуха и
погрузившая оперативника в беспамятство.