Ну что, Гораций? Полно трепетать.
Одна ли тут игра воображенья?
Как ваше мненье?
В. Шекспир
– Ну а теперь – рассказывай! – набросился я на Бакса, когда мы остались одни на сеновале, где нас расположил на ночлег хозяин хутора.
Собственно, для ночлега полдень подходил мало, а вот для интимной беседы – вполне.
– Чего тебе рассказывать? Слушать надо было! А то свернул уши трубочкой, призрак хренов!
– Баксик, не выделывайся… Не время сейчас. Надо что-то делать…
– Это я и без тебя знаю. И даже знаю, что именно.
– Ну?
– Вилки гну… взглядом. Телекинез называется. Пожрать нам надо. Тут Черчек кой-чего спроворил…
И Бакс извлек из самого темного угла глиняную миску с домашними оладьями и другую, поменьше – со сметаной.
– А разве привидения едят? – с сомнением осведомился я.
– Едят-едят! – заверил меня Талька, хватая одну из оладий и макая ее в сметану.
– Сомневаешься – можешь не есть, – философски заметил Бакс. – Привидениям тоже кушать хочется. Во всяком случае, таким, как я.
Я с некоторой тревогой смотрел, как мой сын запихивает себе в рот первую порцию еды. Запихал. Прожевал. И проглотил. Измазавшись сметаной по уши. И ничего страшного с ним не случилось.
«Хорош папаша, нечего сказать! – внезапно прозвучал в моем сознании голос, очень похожий на голос Инги. – Сначала сам должен был попробовать, а уже потом ему давать… На собственном ребенке эксперименты ставит!»
Тут я неожиданно почувствовал зверский голод и поспешил присоединиться к увлеченно чавкающим Тальке и Баксу.
Насытились мы на удивление быстро. Видимо, призраки не страдают обжорством.
– Ну вот, теперь и поговорить можно, – заявил Бакс, утирая жирные губы тыльной стороной ладони. – Значит, так. Выдаю информацию в сжатом виде. Мне это, кстати, тоже полезно – а то что-то плохо с первого раза в голове укладывается. В общем, Энджи, начну с самого приятного… Мы таки покойники.
– Сгорели мы там, в лесу, – тихо сказал Талька.
Я промолчал и только судорожно сглотнул.
– Но ведь мы живые! – выдавил я наконец. – Думаем, разговариваем… едим… оладьи вот почти все сожрали…
– Это мы ТУТ живые. Почти, – ответил вместо Бакса Талька. – А ТАМ – мертвые. Мама, наверное, плачет…
Я представил себе состояние Инги. Господи! Три обгорелых тела…