Присев на корточки, я протянул еду запечнику.
– Давай знакомиться, хулиган… Меня зовут Анджей. Есть хочешь?
Отскочивший было Болботун недоверчиво покосился на меня, опасливо приблизился, поспешно схватил угощение и, пискнув что-то неразборчивое, снова отскочил. Еще раз глянул на меня и набросился на еду.
Талька тронул меня за плечо.
– Ты знаешь, папа, – вздохнул он, – Черчек мне тоже умереть предлагал. А Дар ему отдать. Говорил – я тогда к маме вернусь… тебе просил не рассказывать, а то, мол, ты сердиться будешь. Я, конечно, хочу к маме… только страшно. Вдруг умрем, а потом – как эти, – Талька указал на жадно жующего запечника. – По подвалам прятаться…
Болботун слизнул крошки и уже уверенней шагнул ближе, знаком прося добавки. По-моему, он начал ко мне привязываться. На мою голову.
– Эй, – заорал в хате Черчек, громыхая посудой, – сюда иди! Поешь перед дорогой да переоденешься…
Я смотрел на Болботуна. Взять его с собой, что ли? Живая душа, все веселее…
Рядом сопел Талька. Он тоже хотел идти со мной и знал, что не возьму.
И не возьму. Я нутром чуял – а может, не нутром, а доставшимся мне осколком Дара, – что здесь ему будет безопаснее. Здесь – Бакс. Здесь – Черчек и Вилисса, которым мой сын позарез нужен живым.
Чтобы он мог добровольно умереть.
И отдать им Дар.
Я неслышно выругался и пошел к избе…