Катя крепко сжимала мою руку, не
отпуская ни на секунду. Я смотрел на неё и видел смесь из ярких
эмоций. Страх, что переходит в панику. Волнение за родных и
близких. Надежду на лучшее, несмотря на происходящее за окнами. И
благоговение перед Тем-кто-помнит. Нужно будет как-нибудь узнать,
что такого ей про меня наговорили, что она испытывает при взгляде
на меня священный трепет.
– Екатерина Николаевна, мы в нужную
сторону идём? – несмотря на общую внешнюю скромность, заплутать в
особняке Булычевых было проще простого. Даже то, что я бывал в этом
доме прежде, не особо-то спасало положение.
– Отец сейчас может быть и на улице,
заниматься в… вторжением, – слегка запнулась девушка, неотрывно
смотря на меня своими прекрасными зелёными глазами. А была такая
боевая этим утром. Видимо, боязнь демонов – её слабое место.
Но ничего, я тоже боялся. Там, в
одной из камер Тюремной Башни на девятом Кругу Ада, было много
причин страшиться жителей Преисподней. Пока мы не вымели поганой
метлой князя, что правил тем слоем Ада, и не разрушили огромную
чашу, полную огня. Она была для демонов чем-то вроде места
возрождения после гибели – на всякий случай, вдруг кто из слуг
убьётся по неосторожности или будет уничтожен особо упорным
грешником. Тот, кто дал демонам такую возможность, был крайне
прозорлив – при мне демонов уничтожали тысячами, и огонь в чаше
полыхал не переставая.
Бой за огненную чашу был, пожалуй,
самым тяжёлым за всё время. Черти, бесы, исчадья Ада с кнутами и
мечами всё валили и валили из пламени, пока мы всё же не добрались
до того зала Адской крепости, где и была установлена эта чаша. Из
белого камня, вогнутая, словно спутниковая тарелка – и полная
жаркого огня, уничтожающего любую грешную душу, что её коснётся. Но
мы от неё избавились – полностью обрушили всю крепость и поставили
тем самым точку в нашей борьбе за первый из Кругов Ада. Одна из
самых главных и крупных побед Войны Воли. Об этом даже приятно
вспоминать, несмотря на те муки, через которые всем грешным душам и
лично мне пришлось пройти.
Мы нашли Николая Александровича в его
кабинете. Граф только успевал принимать звонки по телефонам
спецсвязи – донесения сыпались со всех сторон, каждый из
подчинённых семьи Булычевых молил о помощи либо требовал прямых
указаний к действию. Волосы графа, и без того напоминавшие мне
швабру, были растрёпаны окончательно.