– Вот именно. И я, говоря о том, что программа, у которой нарушат работу инстинкта выживания, не проживет и получаса, имел в виду несколько иное.
– А именно?
– Ее прихлопнет первый же встречный мусорщик. Он-то моментально определит, что перед ним программа с нарушением основных принципов жизнедеятельности бродячих программ. Ты понимаешь, насколько она может быть опасна?
Ноббин задумчиво почесал голову и неохотно признал:
– Да, тут ты прав. Возможно.
– Не возможно, а прав, как всегда.
– Вранье. Прав ты бываешь очень редко. Однако сейчас, и я готов это признать, ты близок к истине.
– А я…
Я решил, что настала пора вмешаться.
– Может, сейчас стоит забыть о спорах?
– Да, ты прав, – сказал Ноббин. – Нас снова понесло. Понимаешь – скука. Ни одного стоящего клиента.
– И вообще, – предложил Хоббин. – Может быть, ты расскажешь нам все по порядку? Какая такая программа покончила с собой усилием воли? Где это произошло? Что сопутствовало? Вообще, все-все…
Тут они были правы.
Я заказал нам всем еще по кружке пива, дождался когда его принесут и начал рассказывать о своем визите в рельный мир, на кладбище и, самое главное, о том, во что оно вылилось. Закончил я на том, как «актер», одним усилием воли, покончил с собой.
– Ну-у-у… – разочарованно протянул Ноббин. – С чего ты решил, будто это самоубийство?
– А разве есть другие объяснения?
– Да сколько угодно. И самое первое: это подпрограмма-сторож. Она включилась, как только возникла опасность, что твой «актер» сболтнет что-то не то.
Я хмыкнул.
А ведь он был прав. Вот об этом-то я почему-то не подумал. Подпрограмма-сторож… Но все-таки, получается очень странно. Выходит, пославший громил, учитывал и тот вариант, при котором не они меня побьют, а я – их. Не слишком ли он преувеличенного обо мне мнения? Я победил лишь благодаря чистой случайности. Не оставь смотритель кладбища своего «Паука»… И все же, босс этих громил – подстраховался.
Кто он, этот Босс? Зачем он пытался меня запугать? И вообще, как он может знать о том, что у меня в ближайшие пару дней появится клиент? Не просто какой-нибудь клиент, а некий, строго определенный, предложение которого мне не следует принимать ни в каком случае.
Хм… клиент…
– Что сказали мусорщики? – спросил Хоббин.
– Ничего особенного, – пожал плечами я.
– А именно?
Я вздохнул, помолчал и промолвил: