Бензиновый мотор сразу вспыхнул, и танкисты мигом полезли из
горящей машины.
Еще две пары снарядов ушли по грузовикам. Тут все, как надо –
кабина в клочья, тенты вздуваются от разрыва и полощут, посеченные
в лоскуты. Порядок, горят, как растопка.
Теперь сбрасываем бомбы…
Раньше под крылья вешали ВАПы – выливные авиационные приборы,
попросту большие банки из светлой жести с белым фосфором. Над целью
из них лились длинные шлейфы огня в виде горящих шаров величиной с
хоккейный мяч, за которыми тянулись белые хвосты дыма.
Горящий белый фосфор потушить практически невозможно. Попадет
такой на танк – все, считай, хана экипажу. Тут дело не в том даже,
что загорается бензин – белое фосфорное облако само по себе
страшнейшая отрава.
А если комочки этой липкой дряни попадут на человека, то прожгут
буквально до мозга кости. А уж те, кто лежал в госпитале, и слушал
жуткие крики раненых с ожогами легких, которым не поможет никакой
врач, быстро разнесут страшилки.
Вот и драпали немцы, лишь завидев белый шлейф.
Но уж больно капризен фосфор. Выливаешь его, а как самому
уберечься? Попадет эта гадость на обшивку «Ила» - все, в капремонт.
Да и опорожнять ВАПы надо было на бреющем.
А кто добровольно в смертники запишется?
Вот и стали вешать обычные фугаски. ФАБ-100.
Тоже не мощь. Немощь – осколки от сотки пробивали
30-миллиметровую броню немецких танков только, когда бомба
разрывалась рядом, в шести-семи шагах максимум.
- Я – Седьмой! Делаем второй заход!
Машины горели, пылало несколько танков. Сбросив последние
авиабомбы, выпустив эрэсы, штурмовики затеяли зловещее кружение,
открывая огонь из пушек и пулеметов.
Навели шороху, короче.
- Уходим!
5. Добруджа, Нижний Дунай. 28 июля 1941 года
…Старший лейтенант Инкин оглядел эскадру.
Нельзя, наверное, было подобным образом именовать группу
бронекатеров и мониторов Дунайской флотилии, ну, а как еще?
Двумя дивизионами?
Десять бронекатеров и восемь мониторов под командованием
контр-адмирала Абрамова проскочили мимо Галаца на простор Нижнего
Дуная, воспользовавшись налетом советской авиации.
А мимо Брэилы прошли ночью.
Бронекатер Инкина названия не имел, носил лишь счастливый номер
«13». По крайней мере, Аркаше Инкину это число никогда
неприятностей не приносило, хоть он и родился в тринадцатом
году.
Во флотилии именами обзавелись лишь мониторы.