Глядя на уже закрывшуюся дверь я
спросил.
- А Еврокоммунизм сейчас есть или
позже будет?
Ребята насторожились.
- Звякнуло? – осторожно спросил
Никита. Я медленно кивнул, словно не решаясь расплескать то, что
всплыло в памяти. Этот слово- «еврокоммунизм» - всколыхнуло и их
память.
- Есть... 1976 год. Берлин.
Общеевропейское совещание компартий. Будут критиковать КПСС за
недостатки политических свобод и потерявшую актуальность концепцию
диктатуры пролетариата.
- Итальянцы, французы,
испанцы...
- Ну что ж... Порадуем Юрия
Владимировича...
Если у вас возникнет желание поощрить автора сделайте
перевод на карту Сбербанка.
Перевод 89031010626 СУММА
3.
Каникулы закончились и снова началась
учеба…
Теперь это все было совсем не так как
раньше. Если месяц назад мы, да и не только мы, но и деканаты наших
институтов смотрели на нас как на потенциальных инженеров, то
теперь у нас пошла какая-то облегченная версия обучения. Самое
главное- она оставляла нам больше свободного времени.
По молчаливому уговору с Властью мы
ввели себе «плавающий» режим обучения. Не знаю откуда пришла
команда - от нашего майора или из ЦК ВЛКСМ, но все шло для нас
очень хорошо.
После встречей с французами я
испытывал какое-то беспокойство, вроде как камешек в ботинке -
вроде бы и можно идти, но вот не совсем удобно. Что-то, похоже,
лежало у меня в глубинах памяти, что-то хотелось всплыть, но… Не
получалось. Я поговорил с ребятами, но долгожданного «звяка» не
случилось.
- Вот и мне тоже кажется, что кто-то
еще было с Францией связанное, но... Не ухватывается.
- Черт... Придется опять вену
подставлять. Наверняка что-то важное, если мы все об это
помним.
- Знать бы что именно.
- Вот кольнемся - узнаем... Надо будет
на майора выходить, проситься на процедуру...
Но проситься никого не пришлось. Майор
и сам на наш вышел.
В один из дней мы вместе с нашими
новыми товарищами поехали на «Мелодию» записывать вариант финальной
песни. Все-таки профессионалы – это профессионалы. Нас мучали часа
три, добиваясь того качества звука, который аппаратура могла
записать на пластинку. Из раза в раз мы играли и пели, а
звукоинженеры отыскивали в том, что мы делали изъяны и заставляли
переделывать. Дошло до того, что наш барабанщик, как Ринго Стар
заорал: «У меня уже волдыри на пальцах!», но это не помогло.
Пришлось поиграть еще, зато все в итоге остались
довольны.