– Ладно, – императрица, тяжело вздохнув, встала, подошла к дверям и приоткрыла створку, посматривая в щель на ожидавших ее выхода придворных.
Анастасия напряженно наблюдала за ней. В какой-то момент государыня недоуменно нахмурилась, затем, усмехнувшись, вернулась к окну:
– Так, Марфа, а ну-ка Белова ко мне! А то, что он, как истукан, посреди залы замер – часа два назад же с дежурства сменился!
– Ваше величество… – попыталась возразить Анастасия, но осеклась под гневным взглядом царственных глаз.
– А ты молчи! – одернула ее дочь Петра Великого. – Совсем срам потеряла! Небось весь двор видел, как он тебя в приемную вел!
Под правдивой тяжестью ее слов Настасья опустила голову, все сомнения, терзавшие девушку у ворот, нахлынули с новой силой. Одна, под руку с молодым гвардейцем! О чем только она думала! Хотя… в том положении, в котором оказалась Настя, что думай, что не думай.
– И с колен поднимись, – чуть мягче добавила императрица, – Этим делу не поможешь.
Девушка послушно встала, расправила платье. Руки все еще дрожали. Это не укрылось от Елисаветы Петровны, и она слегка смягчилась.
– Кроме отца есть у тебя кто из родственников?
Девушка покачала головой.
– Нет.
– А мать?
– Умерла родами.
– Поэтому ты за отца просить хотела?
– И поэтому тоже.
– А еще зачем?
– Земля у нас… – Анастасия вздохнула, и уверенно продолжила, – Заложена. Неурожай был, зерно купить пришлось… да крестьян кормить. Узнают ростовщики об аресте – как коршуны налетят! Я когда об отсрочке договорилась, на отца ссылалась, сказала, что в Питерсбурх поехал с купцами договора заключать.
– Думаешь, сможешь расплатиться? – искренне заинтересовалась Елисавета Петровна.
Настя вдруг вспомнила, что про государыню сказывали, что она – рачительная хозяйка, и своими землями всегда сама управляла.
– Пшеницы да льна в этом году много уродилось, – с разговором на знакомые темы голос сам окреп. – Вызреет, продадим – тогда точно расплатимся! Еще и на тот год останется!
– А не боишься, что отец все пропьет-проиграет? – императрица с возрастающим интересом смотрела на девушку, – Или в еще бо́льшие долги залезет? Что тогда делать станешь?
Настя вздрогнула. Слова императрицы прозвучали в унисон ее собственным, далеко не радостным мыслям, терзавшим девушку в последнее время. Елисавета Петровна все ждала ответа, и девушка пожала плечами: