Я критически оглядываю его черную толстовку с физиономией какого-то безобразного монстра и отрицательно качаю головой. Уж лучше голой пойти.
— Марат, блин, на этой конференции будет вся кафедра и потенциальные работодатели, и тут я во всей красе в мужской толстовке!
Я тяжело вздыхаю и закрываю ладонями глаза:
— Где ближайший магазин? На твоей тачке можно успеть…, — я смотрю на часы и с силой ударяю ладонью по раковине, представляя на ее месте лицо Алисы.
— В таком виде мне лучше там вообще не появляться.
— Окей, — вздыхает Полина, картинно закатывая глаза, — хватит драмы, давай меняться.
С этими словами она начинает расстегивать пуговицы на своей блузке и заметив, что никто из нас не шевелится, бросает Марату: — Снимай это убожество. Вам повезло, что моя репутация сейчас находится на уровне «хуже уже не будет», потому что раньше я бы это на себя не надела даже под угрозой расстрела.
Я перевожу растерянный взгляд на Марата, в котором читается “ты тоже это видишь”? Скалаев пожимает плечами, но толстовку с себя стягивает и, оставшись в черной борцовке, бросает ее Полине.
Я буквально срываю с себя испорченную блузку и скомкав ее, кидаю в урну. Алиса права, блузка стоила копейки, но это, конечно, не отменяет тот факт, что она злобная стерва.
— Вау, — вдруг произносит Полина, глядя на мою грудь, обтянутую белым кружевом.
Я улыбаюсь и подмигиваю ей: — Ответное вау.
Благодаря альтруизму Полины мое настроение стремительно ползет вверх, поэтому мы обе начинаем смеяться. Но наше веселье прерывает вдруг ставший хриплым голос Марата:
— Дамы, если вы сейчас начнете целоваться, ну или хотя бы потрогаете друг друга, хоть минутку, мой мазератти ваш.
— Придурок, — беззлобно бросаю я, поспешно застегивая последние пуговицы. Скалаев, хоть и отвернулся как истинный джентльмен, но продолжал наблюдать за нами в зеркало.
— Я серьезно, — не унимается он. — У меня незакрытый гештальт! Клянусь вам, самое первое порно в моей жизни начиналось точно так же: школьная раздевалка, две любопытные красотки...
Я закатываю глаза и прошу друга:
— Замолкни, пожалуйста, — и уже обращаясь к своей спасительнице, говорю: — Так, теперь когда твоя одежда на мне и у тебя уже нет шанса передумать, я все-таки спрошу: зачем тебе это? Мы ведь едва знакомы!
— Алекс, — не задумываясь отвечает она. — Так что можешь оставить слова благодарности для него, ему будет приятно. Он бы меня не простил если бы я просто прошла мимо.