— Вот полный список тех, кто в тот
день был замечен в замке или поблизости, — Даран недовольно
нахмурился когда Миа и Лёха подошли, чтобы взглянуть на бумагу.
У калеки был на удивление изящный
почерк. Прямо-таки каллиграфический. Наверное, один из плюсов
местного домашнего образования.
Почерк самого Стрижа всегда вызывал
у других людей ступор — сначала у учителей в школе, затем у
преподавателей в училище, а там и у родного командования. Как
говорил его дядя — с таким почерком надо было или на врача идти
учиться, или на следователя.
Читал Лёха медленно, да и буквы
удалось вспомнить не все, но размер списка он оценить смог. И
размер этот удручал. Там были все обитатели и гости замка, начиная
от кухарок, горничных и стражников, и заканчивая приглашёнными
менестрелями и местными селебрити вроде Весёлой Вдовы.
— Чесальщица пяток? — удивлённо
прочла Миа. — У вас есть специальный человек, чтобы чесать
пятки?
“Ну ни хрена себе живут буржуи!” —
мысленно присвистнул Стриж.
— Что тебя так удивило, полуухая? —
вскинул бровь калека.
Для него должность “чесальщицы
пяток” явно была совершенной обыденностью.
— Да так, — не стала продолжать
бессмысленную дискуссию Миа, — не важно. Есть среди них те, кто
хоть раз бывал в сокровищнице? Кроме погибших, естественно.
— Безусловно, — кивнул капитан. —
Барон Риган. Причём у него всегда была собственная проходка,
бессрочная.
Стриж вспомнил горластого “дядюшку
Ригана”, когда-то добровольно отказавшегося от поста главы клана.
Собственно, что ему мешало прихватить денег? Брат погиб, кто
возглавит клан — неизвестно, а тут такой повод обеспечить старость
не только себе, но и правнукам.
— То есть он в любое время мог войти
в сокровищницу и взять что ему вздумается? — удивилась Миа.
— Не совсем, — покачал головой
Даран. — Он сообщал кастеляну что и в каком количестве забрал,
стражники отмечали его визиты, но в остальном у него был полный
доступ.
— То есть в отсутствие стражи у
входа он спокойно мог пройти взять нужное, — резюмировала Миа.
— Увы, но да, мог, — с тяжким
вздохом признала Райна.
Даран только молча кивнул,
подтверждая её слова. Было видно, что сама мысль о причастности
родного дяди к краже, мягко говоря, неприятна воину.
В наступившей тишине отчётливо
послышалось бурчание Лёхиного желудка. За всеми дневными
перипетиями все как-то позабыли про еду, и вот организм взялся
напомнить об этом упущении.