Он неисправимый муд*к! Но очаровательный.
– А тебя? – не выдержал моего молчания.
– Вас... – поправила спокойно. – Алия Викторовна.
– Алия Викторовна, – вторил с тихой насмешкой. – Аля, стало быть!
– Викторовна, – добавила мрачно и упрямо.
– Ты хоть совершеннолетняя, Аль? – прищурился хитро парень.
Подбешивал знатно, а я не любила быть не в себе. Хотя причину вопроса понимала. Я выгляжу немного моложе своего возраста, но этому скорей виной корейские корни матери. Я эдакий помесок кореянки и русского, и поэтому моя внешность часто приковывала взгляды. И естественно - мужские. Так что Тимур со своим приставанием не стал неожиданностью, скорее очередным из.
А я от этого порядком устала.
– Постарше Вас буду.
– Мне двадцать два! – не без важности хмыкнул парень и рукой в косяк упёрся меня улыбкой чаруя, а она у него была чистая, открытая и обаятельная.
Вот же. И самомнения лет на двести!
– А мне двадцать шесть, мальчик! – пояснила нарочито ровно. – Поэтому, Алия Викторовна.
– Да ну на? – не скрывал безмерного удивления. Даже рот открыл в изумлении. И разозлил страшно:
– Спокойной ночи, Тимур, – попыталась дверь закрыть, да не получилось – она лишь мягко спружинила. Я с неудовольствием глянула вниз – так и есть. Сосед ногой стопорил. А потом моей руки коснулся своей горячей. Это было так нагло, неожиданно, что я лишь холодным взглядом осадила порыв соседа продолжить знакомство более тесно.
– Ты замёрзла, – буднично брякнул парень, но руку убрал.
– Переживу.
– Ты – может быть. А тот, кто рядом? – странный вопрос и у меня не нашлось на него ответа. – Ты обжигающе ледяная, – настороженно, а затем улыбочка по губам полезла: – Хочешь, согрею?
Вот теперь терпение лопнуло, а негодование выплеснулось:
– И всё же ты говнюк! – пихнула парня в грудь и пока он приходил в себя, зло захлопнула дверь. Благо, замок, хоть и шаткий был, но зафиксировался.
Стояла, держа ручку на тот случай, если наглый тип попытается ко мне проникнуть. Сердце отчаянно колотилось, на языке лишь ругательства крутились. Я аж кипела от возмущения и страшилась, что сосед дверь толкнёт, а она рухнет, да меня придавит, ведь на соплях держалась.
– Идиотка, – в коридоре лишь досадливо прозвучало, а потом шаркающие шаги на удаление.
Остаток ночи лежала и прислушивалась к стонам и вскрикам страсти. Парнишка сменил шумную вечеринку на трахательную.