— Любушка, — выговаривал громовым голосом, — ты же дочь князя, а не челядины! – а в глазах любовь лучилась, что не скрыть никаким гневом. И тут же старой кормилице: — Авдотья! Как же так?! Княжна, а растрёпанная и чумазая?.. Ежели не по силам с ребёнком управиться, то кой от вас прок?
— Княже, — тотчас принималась хлюпать носом Авдотья, да краем головного платка слёзы утирать с пухлого лица, — разве ж за ней угонишься? Почище сорванца какого!– досадливо головой качала. — Чуть свет — уже на улице! То коня ей подавай! То меч! А он, поди, тяжёлый и острый... А она, — задыхалась от негодования кормилица, — тянет, и всё тут! А ежели на ногу уронит, то дружинника задирает. Ремня бы ей хорошего!.. А то ведь — ни в чем отказа не знает! Балуете вы её, балуете! – не переставая причитать. — Что ж ждать-то ещё?! – бабскими слезами заливаясь. — Без матери воспитывается, сиротинкой растёт и никто ей не указ!.. И примера с сестры брать не желает!
Князь хмурил кустистые брови, растерянно чесал затылок, соглашаясь, что женской руки недоставало младшей дочери, и ничего лучше не придумывал, как усадить Любаву за пяльцы.
Сущее наказание!
Самое что ни на есть!
Ничего страшнее не знавала Любава.
Сидеть, как приколоченная, таращиться на ткань.
То в нитках, запутаешься! То с иглами сражаешься. Они вредные! Либо застревают, либо выскальзывают из пальцев, либо не туда попадают, либо нитку не хотят в дырку пускать. У-у-у-у!!!
Порой казалось, лучше бы розгами отходили – потерпела чуток, и свободна! А тут целый день от скуки умираешь! Над вышивкой пыхти, слушай сплетни боярынь и с тоской поглядывай на пробегающую под окнами счастливую детвору.
Не то чтобы Любава была неучем и неумехой. Она добросовестно училась вышивать, прясть, да шить, о чём говорили ее пальчики, исколотые иголкой. Только усидчивости в столь тонком и нудном деле непоседе и сорвиголове не хватало. Стежки получались кривыми и безалаберными, нитки переплетались, рисунок превращался в нечто уродливое и непонятное.
Вторая няня, Глафира, часто вздыхала и качала головой:
— Как же можно быть такой криворукой? Боги её берегите! Кому ж достанется такая плохая хозяйка? Кто возьмёт-то...
Но Любава не расстраивалась. Ведь в этом мире столько интересных вещей, помимо вышивания, шитья и штопки.