Но батюшка не спешил расставаться с дочерью, объясняя, что самого лучшего ей желает. На деле он больше за себя переживал. За княжество, земли...
Плохо, некрасиво с его стороны, но князь Святояр не хотел прощаться с главной помощницей. В хозяйстве она уже давно жену заменила и в воспитании младшей сестры помогала...
Потому Любава и рассудила, может счастье сестре будет с этим Казимиром. Батюшка даст благословение...
Мирослава Добродская
Наутро Мирослава стояла перед отцом, опустив глаза, и ужас заполнял её существо. Она так ждала сватов от Казимира, и чуть не упала, когда услышала:
— Сватает тебя князь Радомир, — глухо проворчал отец, не глядя на дочь.
— Но батюшка... — лишь обронила Мира, как Святояр жестом отрезал:
— Будем готовиться к свадьбе! – припечатал, отметая сомнения в его решимости.
Тихие слёзы полились из глаз Мирославы, но престарелый князь остался к ним глух и слеп.
Безотчётно скомкав край понёвы в кулак, она бросилась вон из светлицы, и только оказалась в женской части терема, в комнате, которую делила с сестрой, с размаху упала на кровать и горько разрыдалась.
Любава Добродская
Любава сидела и с недоумением смотрела на кособокую тряпичную куклу. Нет, смущала не неказистость игрушки, за это княжна едва от гордости не распухала – уж какая получилась, зато своими руками! В недоумение Любаву приводило то, что с этим играют девочки!
— Все девочки играют в «дочки-матери», — бурчала под нос, ворочая куклу и так, и сяк, но с какого боку не глядела на игрушку, она милее сердцу не становилась и желания поиграть не пробуждала. – И я должна... научиться, — убеждала себя твёрдо младшая княжна.
Но на очередном заунывном рыдании сестры сбилась с мысли. Встала со скамьи, напрочь забыв об упавшей на пол игрушке, и тихо подошла к сестре.
— Мир, — ласково позвала старшую и коснулась покрытой головы сестры, чтобы хоть немного утешить – уж очень горькими были рыдания.
— Да пошла ты! – истошно завопила Мирослава, своим сумасшедшим видом напугав до полусмерти. – Пошла вон! Достали все! Ненавижу! Ненавижу-у-у, – и Мирослава снова повалилась на кровать, как подкошенная.
А ночью, когда Мира обманчиво думала, что сестра давно спит, вылезла в окно, услыхав тихий свист любимого. Попала в сильные объятия и снова разрыдалась, пряча на груди опухшее от слёз лицо.