Нет. Пацаны из «шайки» уже сами вовсю страдают над функцией, шепотом торгуются за форму преобразования, которую к ней применить, а троечники, позевывая, гипнотизируют кто доску, кто потолок, кто телефончик, кто спину впередисидящего. Какие им там мелькающие на краткий миг чулки, а?
Егор чувствует себя успокоенным, вновь обращает внимание на Татьяну. Она не обманывает ожиданий — уже исписала верхнюю треть доски рядочками формул, вовсю сокращает функцию, приводя ее в удобоваримый вид.
— Татьяна, внимательней, вы пропустили степень…
Егор вжимает кнопку на пульте, подгадав момент, когда Татьяна вновь чуть встала на цыпочки, чтобы поправить упущенный порядок степени, и девушка аж пошатывается от неожиданности.
Егор мог только представить, каково это, когда в момент мышечного напряжения в какой-то части тела начинает что-то вибрировать, но судя по реакции Татьяны — это было сильное впечатление. Егор поймал ее возмущенный взгляд, но насмешливо улыбнулся.
«Ты сама этого захотела девочка…»
— Вам плохо, Татьяна? — ласково поинтересовался Егор. — А то вы как-то побледнели.
— Нет, все хорошо, — ой-ой, какой вызов в глазах. Палец снова вдавливает чертову кнопку, и улыбка девчонки замирает на лице. Она торопливо пишет, путает переменные, а Егор смотрит на нее с садистским удовлетворением.
На самом деле это действительно эротично. Безумно дерзко и эротично — так измываться над глупой девчонкой на виду у всех. Ей хорошо, ей безумно это все нравится — ну что ж, Егор совсем дурак, чтоб не видеть, как она прикусывает свои пересохшие губы. Ей хочется стонать, в голос, но нельзя — все же узнают.
Во власти над ней Егор находит и свое удовольствие. Ему даже интересно — может ли девчонка кончить, вот так, стоя, с вибропулей в киске. А ножки-то у Татьяны подрагивают, напрягаются со всяким нажатием, черт возьми, сложно смотреть не на них, а на доску. Пытаешься поднять взгляд, а он, как назло, спотыкается на груди, потому что кое-кто совершенно точно хотел довести своего лектора и не надел лифчика. И что теперь — а правильно, возбужденные соски торчат через тонкую ткань водолазки, как будто маленькие верхушки айсбергов. И на эти айсберги Егор очень рискует сесть бортом, как тот Титаник. Она хочет, она хочет… Сложно не думать о том, что с удовольствием задрал бы эту юбку, спустил бы с маленькой нахалки трусы, нагнул бы ее у своего же преподавательского стола и засадил бы ей так, чтоб до ору, до истошных криков, до мольб о пощаде… Чтобы она больше никогда даже не пробовала его искушать… Сложно об этом не думать, и не желать от этих мыслей удавиться. Ну Локалова, и за что она его подводит под статью?