– Кешка-Головешка!..
Кешка был мальчишка такой, как и все. И ему пришла в голову мысль такая, как и всем мальчишкам, когда их дразнят или оскорбляют. Он сжал кулаки и шагнул вперед.
– Ах так, Людмилка… Вот я тебе сейчас задам…
Но не тут-то было. Людмилка, словно мышь, юркнула в свою парадную и, задрав голову, заголосила:
– Ма-а-ма-а!.. Меня Кешка бьет!..
На крик к парадной прибежали Мишка и Круглый Толик.
– Ты ей правда поддал? – спросил Мишка.
– За что? – поинтересовался Толик.
– Не успел еще, – огорченно признался Кешка. – Дразнится все время… И еще врет…
Тут Людмилка высунула голову из парадной и скучным голосом прокричала:
– Хулиган!.. Ты зачем мне на варежку наплевал?..
Мишка и Толик посмотрели на Кешку. Оба удивленно подняли брови.
– Опять врет… Ничего я не плевал. – И Кешка рассказал про снежинку.
– Н-да… – произнес Мишка и посоветовал: – Слышишь, ты с девчонками лучше не связывайся, с ними всегда неприятностей не оберешься…
– Ну уж… – возразил Толик, – есть ведь, наверно, хорошие девчонки на свете.
– За всю жизнь не встречал, – заявил Мишка.
– А все мальчишки хулиганы!.. – прокричала Людмилка из своей парадной. Но мальчишки сделали вид, будто это их не касается.
Кешка играл один у поленницы и уже собирался домой, когда увидел Мишку. Мишка выскочил во двор в старых, разбитых валенках. Шея у него была как попало замотана шарфом, зато расстегнутое пальто он туго запахнул и даже придерживал рукой. Мишка был чем-то расстроен. Он часто подносил руку в пестрой варежке к лицу, сердито сопел и тер у себя под носом. Заметив у поленницы Кешку, Мишка подошел к нему и, глядя себе под ноги, угрюмо произнес:
– Кешка, ты правильный человек… Хочешь, я тебе подарок сделаю?
– Хочу, – живо согласился Кешка.
– А не откажешься? – не отрывая глаз от своих валенок, спросил Мишка.
– Кто же от подарков отказывается? – простодушно удивился Кешка. Его друг не любил бросать слова на ветер и, если заговорил о подарке, – значит, подарит. Только что?.. Кешку ужасно мучило любопытство, но в таких случаях нужно сохранять абсолютную невозмутимость и спокойствие. А Мишка между тем посопел немного, преодолевая последнее жестокое сомнение – отдавать или нет? – и решительно произнес:
– Ладно… Только смотри – береги и заботься… Я тебе ее как лучшему другу дарю. – Мишка оттянул воротник и тихо позвал: – Шкряга… Шкряга… – И вдруг из-под Мишкиного шарфа высунулась белая мордочка, дернула острым носом, метнула туда-сюда красными глазками и спряталась.