Не замеченный никем, прошмыгнул к лестнице. Сметая наслоившуюся пыль, запрыгнул по ступенькам в холл. В распахнутых дверях его остановил мерный дробный шум: тёплый ливень полоскал узкое жерло Мясницкой улицы.
«Вот и Миленин зонт пригодился!»
IV
«Ежели Мутнов сболтнёт, где не надо, тогда хлопот в Запорожье не оберёшься… Помнишь Федю Голомца из Усть-Каменогорска? Наш 01-й. Гниёт заживо в Атырау в спецтюрьме каэнбэ доверчивый русский ванёк. В комитет национальной безопасности Казахстана его сдали, получив информацию через Мутнова. Куратор пригласил Федю на шашлыки, подложил нежную девочку из спецуправления, настропалил что-то там организовывать, назначил на должность спецпредставителя, снабдил липовыми корочками, сунул пачку мелких захватанных купюр и заслал в целинную степь. Чтобы в профильной конторе профильного ведомства двое получили элитные акции от косоглазых коллег в обмен на “плановую” сдачу “русского экстремиста”. А те ещё бонус подкинули: “ваххабитов” – парней из степных стойбищ, сорвавшихся в Москву заработать на калым. И полилась скваженная жидкость в офшоры, посыпались звёздочки на погонах, в оргкомитете зашелестели долларовой зеленью. Мутнов для отвода глаз запустил статью в polit.ru: “Куда же потечёт нефть Тенгиза?” Только вот про Федю разнесчастного ни строчки в прессе, ни одного поста в ЖЖ… Начинал этот Мутнов на побегушках в “Движении за спасение Вооруженных Сил”, а когда генерала Хохрина убили, пересел в килогорскую администрацию. Видать, заслуги особые, Азеф ты наш. Ничего, я, хоть и “москвич” теперь, но навык имею – распознавать упакованных бутиками симулякров, псевдолюдей, человекообразную нечисть. И привилегию имею: выполнять грязную работу самостоятельно без соглядатаев, out of the control[7], как пели престарелые Rolling stones, таки-доехавшие до Москвы. Таможня, погранцы, обыски, ненавистные взгляды, плевки в спину, озверелые морды, боевой гопак – это для меня. А они пусть талдычат воду в ступе, наши вождюки, надрываются на митингах, набиваются в прямой эфир. Я научился молчать, вместо говорильни у меня дело, поэтому я – настоящий».
Поезд мчал его по бесконечным туннелям подземки на окраину столицы.
Протерев лопатками спинку сидения, задремал, упокоенный вагонной тряской. В полусне память подсказывала обрывки фраз из вводной лекции Мутнова. Теория аппаратной войны показалась любопытной, он не раз прослушивал аудиофайл с записями курса и многое заучил наизусть.