Дальнейшая свалка превратилась для меня в бесконечную череду
криков, тяжелых вздохов, хрипов и яростной возни. Я кусался так
часто и так сильно, что если бы не выплевывал откушенные куски
чужой плоти, то мог бы наесться до отвала. Я бил руками, пинал
ногами и бодал головой все, до чего только дотягивался. Несколько
раз я уворачивался от ударов, которые были явно слишком тяжелыми
для того, чтобы их выдержал девятилетний мальчишка. Спустя минуту я
уже был с ног до головы вымазан грязью и чужой кровью, но все еще
не сдавался. Меня пыталась спеленать целая ватага взрослых мужчин,
и каждый из них уже успел заплатить маленькую цену за это. Первому,
кто попытался дотянуться до моей шеи, я откусил фалангу пальца.
Второй получил пяткой в промежность, и теперь натужно пыхтел где-то
в моих ногах, затаптываемый своими же дружками. Третьему повезло
меньше остальных, потому что когда он попытался заткнуть мой рот,
чтобы лишить меня едва ли главного оружия, я немыслимым образом
извернулся и вцепился ему в запястье с внутренней стороны. Чужие
жилы упругими струнами задрожали под моими зубами, и мне в рот
хлынул теплый солоноватый поток. Крик очередного ублюдка прокатился
по улице, отражаясь от стен маленьких одноэтажных домиков, и он
попытался выдернуть свою руку. Вот только добился лишь того, что
детские зубки разорвали его сухожилия. Теперь, скорее всего, кулак
этот тип больше сжимать уже никогда не сможет.
Как мне удалось вырваться из этой кровавой свалки я не помнил. Я
и в самом деле на некоторое время убедил себя, что снова нахожусь в
аду, поэтому разум ненадолго отключился, уступив тело
всепоглощающей ярости. Так что пришел в себя я лишь спустя
некоторое время, судя по всему, на значительном удалении от места
схватки. По крайней мере, отсюда не было даже слышно шума кутящей
банды. Я очнулся зажатым в настолько узкой щели между стеной и
деревянным забором, что сюда вряд ли бы даже сумел пролезть
голодающий тощий кот. Где-то неподалеку от меня глухо топали по
пыльной дороге чужие шаги и рычали злобные голоса, сулящие мне
жестокую расправу.
Детское сердце натужно билось в моей груди, едва ли не
подпрыгивая к самому горлу, а легкие судорожно раздувались, пытаясь
втянуть как можно больше воздуха, но вдохнуть полной грудью мешала
давящая теснота. Юное тело дрожало от усталости и адреналинового
выброса, но холодный разум быстро взял контроль над ситуацией в
ежовые рукавицы, не позволяя совершать глупостей.