– Ты врешь! – Безапелляционно объявил он. – У тебя нет ни одного
золотого, иначе ты бы не ехал на такой развалюхе!
Белобрысый кивнул головой в сторону телеги, имея в виду, видимо,
не только ее, но и запряженную в нее старую кобылу, которой совсем
скоро уже предстояло отправиться на покой. Но я в ответ только
ухмыльнулся.
– Откуда тебе знать? – Поддразнил я его, ненадолго выудив из-за
пояса свой полупустой кошель и позвенев оставшейся медью.
– Покажи! – Тут же потребовал юный наглец, но был безжалостно
послан.
– Облезешь! Сначала работа, потом награда.
– Тогда деньги вперед, – самоуверенно заявил разбойник, – иначе
мы ничего не станем делать!
– Не-а, – весело помотал я головой из стороны в сторону, – вы не
станете ничего делать по другой причине. Ведь если ты сейчас
откажешься, я просто вас обоих прирежу, только и всего.
– Ты не посмеешь! – Разъяренно зашипел подросток, но я заметил,
как испуганно расширись его зрачки. Он уже осознал, что попал в
крутой переплет, и что от его решения зависит не только его жизнь,
но и жизнь напарника. – Ты же…
– Я же что? – Перебил я болтуна. – Слишком юн? Разве это кому-то
когда-то мешало? Вот, смотри…
Я сделал вид, что усиливаю нажим на сай и немного доворачиваю
кисть, словно собираюсь медленно продавить острие в шею
бессознательному грабителю.
– Стой, не убивай его! Не надо! – Голос сообщника зазвучал так
надтреснуто, словно он готовился расплакаться, и я, вполне
удовлетворенный его реакцией, показательно усмехнулся еще шире.
– Что такое? Ты же был уверен, что я не посмею?
Мне совсем не нравилось строить из себя кровожадного убийцу, но
в конкретной ситуации это было просто нужно. Заставить более
старших ребят иными способами сделать то, что нужно мне, не так-то
и просто. Зачастую дети улиц понимают только один язык – язык
насилия и жесткости. Особенно, если они выросли в таком неспокойном
окружении, как наш пригород.
– Я согласен на твою работу! – Поспешил принять мое предложение
юный бандит, пока я ничего не сотворил с его подельником. – Чего ты
хочешь?
Я окинул парня подозрительным взглядом, выискивая подвох,
все-таки до конца поверить в его искренность было трудно. Однако с
ним уже можно было начинать серьезную и более обстоятельную
беседу.
– Растолкай своего дружка, – сказал я, утирая запачканный в
крови кончик тонкого клинка об чужую рубаху, и поднялся на ноги.
Отойдя на пару метров, я стал наблюдать, как белобрысый кинулся к
своему товарищу и принялся нахлестывать того по щекам, пытаясь
привести в чувство.