На кухне уже шкворчало масло.
— Овсянка или тосты? — Джек на неё не смотрел. Готовка поглощала его целиком.
Кейтлин подошла к соседу и, взяв в руки вскрытую коробку из-под овсянки, одним глазком заглянула внутрь.
— Тосты, — сказала она. Коробка была пуста.
— Угадала, — Джек подцепил лопаткой хрустящие хлебцы и сбросил в тарелку — Кейтлин тут же поймала один и попыталась засунуть в рот. Обожглась и бросила назад.
— Ты помнишь, что обещала помочь Алистеру с плакатом?
Кейтлин поморщилась.
Плакаты рисовать она не любила. Во-первых, в них не было ничего из того, что она нарисовала бы сама. Даже обложки к книгам и портреты на заказ приносили больше удовольствия, чем примитивные росчерки карандашом, которые просили сделать для колледжа. К тому же платили за плакаты отвратно, и если бы не Джек, который каким-то образом успел взять на себя роль её старшего брата — видимо, пока Кейтлин спала — Кейтлин не взялась бы за такую работу никогда.
— Может, лучше им стену расписать? — Кейтлин снова покусилась на тост и на сей раз смогла откусить малюсенький кусочек. Отложила тост и провела в воздухе рукой: — Колледж святого Марка! Наши корабли идут на восток!
— Почему на восток? — Джек подхватил сковородку, поднёс поближе к столу и бросил Кейтлин в тарелку ещё два тоста, а затем снова отвернулся, чтобы поставить её на огонь.
Кейтлин запнулась. Она не знала, почему на восток.
— Потому что на западе суша, — сказала она растерянно.
— А почему корабли?
Кейтлин окончательно стушевалась и замолкла.
Джек бросил на сковородку два куска хлеба и, взяв в руки полотенце, принялся вытирать испачканные в масле пальцы. Он повернулся, прислонился бедром к столешнице и теперь в упор смотрел на Кейтлин.
— Не знаю, — Кейтлин пожала плечами и отвернулась к окну, чтобы только не смотреть на него.
С Джеком было хорошо. Их соседство оказалось, пожалуй, самым уютным из всех возможных соседств. Джек не требовал оплаты за жильё, если у Кейтлин не было денег, кормил её завтраками за свой счёт — и вообще относился скорее как к родственнице, чем как к жильцу.
Но иногда Кейтлин всё-таки не хватало одиночества.
— Тебе опять что-то снилось?
Голос Джека прозвучал словно бы издалека, и Кейтлин не услышала бы его, если бы жёсткие пальцы не легли на её обнажённое плечо.
Кейтлин дёрнулась. Она не любила прикосновений — даже таких. Или, вернее, особенно таких. Могла выносить их в метро или в автобусе, но когда кто-то касался её кожа к коже, нарочно, пытаясь проникнуть в самую суть, Кейтлин казалось, что чужие пальцы безжалостно потрошат душу, заходят туда, куда не должны заходить.