Геша усмехнулся. Бытие определяет
сознание.
Лично ему хватило месяца, чтобы
притерпеться к жизни в фашистском царстве-государстве.
Адаптировался.
Запущенный скверик вывел к базарчику
– с кривых столиков и занозистых ящиков торговали салом, книгами,
хрусталем, утюгами, вязаными салфетками и носками, чищенными
орехами и ношенными костюмами. Продавцы – бабы в платках и толстые
мужики в вышиванках – представляли тот же колоритный типаж, что и
лет девяносто назад, при Петлюре. И разговоры они вели те же:
- Да, б…, я сам на Донбасс поеду им
ухи резать! – кипятился заросший селюк. - Я их стрелять, б…, лично
буду, кацапов-предателей!
- На ножи ватников! – сурово рубанул
его сосед.
Молодой хлопец с чубом негромко
говорил покупателю с выстриженными висками:
- …Добробатовцев х…т под Донецком.
Какая, в п…, война? Да на х… она кому нужна? Я никуда не
собираюсь.
- Пра-ально! А повестки пусть в жопу
себе засунут!
Тетка в шапочке с козырьком из
синтетики сделала обоим замечание:
- Як же ж вам нэ соромно у цэнтри
Кыива размолвляты российскою мовою?
- У москалей мова быдляча! – визгливо
рассмеялась густо накрашенная девица.
Парень с чубом вызверился на нее, да
с матюгами, но дивчина попалась горластая – отгавкалась…
Геша шагал, словно разведчик в тылу
врага – таясь ото всех, растворяясь в толпе. Камуфляж, что ладно
сидел на нем, не бросался в глаза – чуть ли не половина мужского
населения Киева щеголяла в «пятне» разной степени бэушности. И
солдат полно – бритая пацанва, кандидаты в каратели.
«Слава Украини! Героям слава!»
Репнин притормозил у витрины, за
которой висело большое зеркало – отразился молодой мужчина,
невысокий, широкий в плечах и узкий в бедрах. Голова была обрита
наголо – лет пять назад Геннадий еще зачесывал волосы. Зачесывал,
пока не обнаружил, что лоб становится все выше и выше. Короче,
залысины пошли.
Дожидаться плеши не стал – остригся
«под Котовского», и засверкал голой башкой. Экономия, однако –
расчески ни к чему, да и в шампунях нужда отпала. Руки моешь – тут
же и голову обтер. Вот и вся гигиена.
За витриной висел плакат: «Не купуй
российскэ!»
П-патриоты майданутые…
Репнин припомнил, как обрадовался
однажды летом, натолкнувшись в одном из дворов на следы старой,
полузабытой жизни – качельки, бабушки с колясками, ленивый кот на
лавке вылизывает свое хозяйство… Классика!