Ну и намучился же я с глупыми и наглыми птицами – особенно вначале – далеко не всегда даже улавливавшими мою мысль, уже не так вольно скакавшую по лугам и кочкам: здесь уж я постарался сосредоточиться на главном и единственно существенном: на проведении эксперимента, грозящего открыть новую страницу в истории! Однако в ответ доносились угрозы, грубые ругательства, и несколько раз меня даже больно щипали, в очередной раз оставляя не у дел. Вот и приноси после этого пользу всем и каждому, вот и делай великие открытия, получая взамен оскорбления и подзатыльники! Такой баланс явно не устраивал меня, и получив очередную порцию брани в ходе общения с очередной стаей уток, я задумался об изменении легенды. Ну какое в самом деле этим корыстолюбивым и глупым птицам дело до моих великих открытий, им бы тоже как и моим родичам: перехватить бы что-нибудь съедобное, а дальше хоть трава не расти! Вряд ли средняя утка по уровню интеллекта намного превосходит среднюю лягушку, и по интересам и пристрастиям наверняка наблюдается такой же расклад, так что очень долго пришлось бы мне приставать ко всем пролетающим мимо стаям в надежде найти подходящих союзников. И хорошенько обдумав все обстоятельства, мне невольно пришлось пойти на обман и подлог, который оправдывался великой целью, от которой я не собирался отступаться!
Ведь разве возможно совершать великие открытия и делать прорывы, руководствуясь исключительно официально признанными догмами и традициями? Мы бы и сейчас ещё сидели в том болоте, в котором впервые появились на свет наши праматерь и праотец, и не расселились бы по всему свету, образовав могучее скопление разрозненных общин. Кто-то же первый выполз наконец на берег – возможно даже, издыхая – и проложил путь к ближайшему водоёму, и даже если мотивом поступка послужила нехватка воды и пищи, но уже это дало великий толчок. И что же мне мешает последовать такому примеру, и объявить уткам, что я знаю – из древних лягушачьих мифов и легенд – о существовании обширнейших болот, не замерзающих зимой и способных накормить и дать приют всем того желающим уткам, а заодно и лягушкам. И если они согласятся взять меня с собой – прихватив созданную конструкцию вместе со мною – то я так уж и быть открою им эту великую тайну!
Сразу же я опробовал новую легенду: время уже поджимало, утки готовились отправиться на юг, и если именно в этом году я собирался совершить великий прорыв, то медлить было нельзя. Я ведь мог не пережить приближавшуюся зиму – по тем или иным причинам, и тогда долго ещё поколения лягушек ждали бы такого случая! Первая подвернувшаяся стая состояла из мудрых – по птичьим меркам – уток, и с интересом выслушав, мне всё же отказали: они уже твёрдо знали место будущей зимовки, и не хотели соблазняться непроверенной информацией. Их можно было понять, и подобрать следовало, видимо, не самых опытных и отягчённых интеллектом. Ещё пара стай вела себя агрессивно и напористо: сильные селезни и самки – окружив меня – требовали открыть мне месторасположение болот, ни при каких условиях не соглашаясь впрячься в повозку. Мне даже пришлось спасаться от них, заныривая на максимальную глубину и замирая среди разлапистых палок и коряг. Лишь пятая стая повела себя так, как нужно было мне: с уважением выслушав меня, они долго галдели, обсуждая в своём кругу соблазнительное предложение. Однако мне всё же было отказано: главный селезень – вожак стаи – задал мне с пристрастием несколько вопросов, которые могли разъяснить ситуацию, и мои ответы прозвучали – судя по всему – не слишком убедительно.