. Да.
Записи в блокноте были сделаны не вдоль строк, а наискось, с наклоном в разные стороны, как если бы собеседники по очереди подсовывали блокнот друг другу. Да так оно, видимо, и было.
Дорофеев. Суть вашего дела?
Никитин. Лицензия на разработку Имангды. Месторождение никеля. 120 км от Норильска. Получите для меня.
Дорофеев. Правительство объявит тендер. Конкурс.
Никитин. Конкурентов не будет. Имангда считается бесперспективной.
Дорофеев. А на самом деле?
Никитин. Потом объясню.
Дорофеев. Ваша стартовая цена?
Никитин. 24 млн. долл. Стартовая и конечная.
Дорофеев. Это все?
Никитин. Нет. Акции концерна «Норильский никель». Купите.
Дорофеев. На всю остальную сумму?
Никитин. Да.
Дорофеев. Смысл?
Никитин. Потом продадите. Акции подскочат на два порядка.
Дорофеев. В сто раз?
Никитин. Да.
Дорофеев. Почему?
Никитин. У меня есть информация. Только у меня одного. Во всем мире.
Дорофеев. Какая?
Никитин. Потом объясню.
Дорофеев. Много вопросов.
Никитин. Приезжайте через час в гост. «Космос», отвечу.
Дорофеев. В каком вы номере?
Никитин. Узнаете у портье. Эти записи сожгите.
Пономарев откинулся на спинку черного офисного кресла. Все стало понятно. Если сложить время на эту переписку и разговор – вот они и будут, все сорок четыре минуты. Он нашел и перечитал самое важное место: «Акции подскочат на два порядка». В сто раз. Пономарев уже около пяти лет работал в Народном банке, всех тонкостей финансового бизнеса он, конечно, не знал, но тут и экономистом не нужно быть, чтобы понять, в чем дело. Вкладываешь миллион – получаешь сто миллионов. Вкладываешь сто миллионов – получаешь десять миллиардов. А если это не рубли, а доллары? Десять миллиардов долларов. Ничего себе! Это уже не экономика – астрономия! Дорофеев прав: фантастика. Даже если и афера.
Пономарев вынул из кармана кассету, вставил в магнитофон и наговорил на вторую сторону весь текст – медленно, четко, чтобы не пропало ни одного слова. Потом сгреб в кучку плотные обрывки листков и задумался: что с ними делать? Вернуть на место, в корзину для бумаг? Но для этого нужно снова идти в кабинет Дорофеева, брать в охране ключи, отключать видеокамеру. А если охранники забеспокоятся и прибегут – как объяснить им, что еще ему понадобилось в кабинете генерального директора банка? Да и смысла не было: все равно рано утром придет уборщица и вывалит содержимое корзины в общий мусор. Сжечь? Но бумага плотная, плохо будет гореть, да и запах гари останется. Пономарев нашел оптимальный выход: выбросил клочки в унитаз туалета, находящегося в конце коридора, и спускал воду до тех пор, пока все обрывки не унесло в канализацию. После этого вызвал свою машину, «Вольво-940», и уехал домой.