Милицейский «козлик» вздрагивал на ухабах. Грязнов напрасно пытался комфортно расположить свое слегка расползшееся за последние годы тело на предмет вздремнуть. Казалось, временами, на ровных участках пути легкий сон уже начинал кружить голову, но тут же неуклюжая рытвина подбрасывала машину, заставляя Грязнова недовольно ворочаться. Наконец отчаявшись скоротать дорогу сном, Грязнов, не выпуская сигареты изо рта, посмотрел на Матвеева, крутившего баранку.
– Слушай, Матвеев, что ты за дрянь такую куришь? Вот вонь-то.
– А что, Вячеслав Иванович, «Космосочек». Хорошие сигареты в свое время были.
– Помню, помню. Семьдесят копеек, светлой памяти. Просто уж дух мерзкий больно.
– Так вы окошко-то откройте.
– Ага, уморить меня хочешь. Кашляю я, Матвеев, вот что.
Грязнов похлопал себя по карманам в поисках сигарет, не без желания угостить и Матвеева, но пачки не нашел.
– Тьфу ты, черт… Матвеев, – ворчливо обратился Грязнов, – что ж ты не посмотрел, что я без сигарет? А? Раззява.
Матвеев хохотнул, привычный к этой манере шутливого ворчания, и находчиво предложил:
– А вы вот, «Космосочек», Вячеслав Иванович.
– Давай, давай, трави меня… – Грязнов полез толстыми пальцами в сплющенную мятую пачку, пустую на две трети, пошуршал там и вытянул сигарету. – Вот дрянь-то, тьфу, – произнес он, закуривая.
Грязнов вдумчиво затянулся, глядя перед собой на заснеженную дорогу. «Козлик» вновь встряхнуло, и Грязнов, поморщившись, нашел новую тему разговора:
– Ну, куда гонишь так? Что, не поспеть боишься? Успеем. Дал бы вздремнуть начальству.
– Экий вы, Вячеслав Иванович, спокойный, – удивился Матвеев, – все-таки на такое дело едем… Авам «вздремнуть».
– Тоже мне «дело», – самодовольно усмехнулся Грязнов. – Знавал я такие дела, по сравнению с которыми это – просто… не знаю что.
Он замолчал, исчерпав запас красноречия. Ему было приятно, что Матвеев смотрит на него с такой почтительностью и говорит слово «дело» с внутренней дрожью. Грязнову нравилось бравировать своей отвагой, давно уже ставшей легендой и темой анекдотов на Петровке.
– Что ни говорите, Вячеслав Иванович, а дельце-то нешуточное, – не унимался Матвеев. – Я уж не знаю, кто, кроме вас, решился бы на Чирка с голыми руками.