Золотая пряжа - страница 3

Ребенок. В ее родном языке давно уже не существовало такого слова.

Однажды Джон Бесшабашный уже удостаивался аудиенции у Горбуна. Правда, тогда у него было иное имя и иное лицо. Неужели он здесь всего пять лет? Трудно поверить, хотя за этот срок Джон узнал много нового о времени. О днях, которые растягиваются на годы, и годах, сменяющих друг друга так же быстро, как дни.

– Значит, эти будут лучше?

Принц Луи широко зевнул, прикрывая ладонью рот, и Горбун недовольно поморщился. Диагноз Луи, летаргия Белоснежки, давно уже ни для кого не был секретом. Правда, при дворе замалчивали, где и когда кронпринц подцепил этот недуг (из уважения к техническому прогрессу действие черной магии называли не иначе как болезнью). Однако в парламенте Альбиона уже вовсю обсуждали опасности и преимущества, которые повлечет за собой появление на троне Лотарингии короля, в любой момент готового провалиться в многочасовой беспробудный сон.

К кому только не обращался Горбун! По сведениям альбийской разведки, он просил помощи даже у ведьм-деткоежек. Но Луи все так же зевал каждые десять минут, прикрывая лицо рукавом бордового камзола.

– Слово Уилфреда Альбийского тому порукой, если недостаточно моего, – ответил Джон на вопрос короля. – Машины, которые я предлагаю вашему величеству, не только летают быстрее и выше гоильских, но и не в пример лучше вооружены.

Кто-кто, а Джон Бесшабашный мог утверждать это смело, потому что гоильские самолеты тоже изготовлялись по его чертежам. Но Горбуну он об этом, конечно, не сказал. Даже Уилфред Альбийский ничего не знал о прошлом прославленного инженера. Новое лицо и имя надежно защищали от нежелательных разоблачений, равно как и от преследований, потому что, по слухам, гоилы до сих пор не оставили надежды разыскать Джона Бесшабашного.

Но новый нос и подбородок – лишь малая часть платы за обретенный покой. Джон Бесшабашный провел годы в гоильских застенках. То, что ему довелось пережить там, до сих пор являлось ему в ночных кошмарах – хорошо еще он привык обходиться лишь несколькими часами сна.

Последние годы многому его научили. Вряд ли убавили спеси и жадности – порой приходится смотреть правде в глаза – и вряд ли прибавили храбрости. Но, даже оставаясь все тем же эгоистичным, самовлюбленным трусом, Джон Бесшабашный осознал кое-что важное, касающееся как его лично, так и людей вокруг и жизни в целом.