И вместо того, чтобы любоваться всей этой
невероятной красотищей, которая всецело принадлежала моему мучительному выбору
(и о которой всего пару недель назад я и мечтать даже не смела), моё внимание и
мысли цеплялись за голос Кирилла Стрельникова в телефонной трубке. Я даже до
холодильника прошлась на чистом автомате, лишь вскользь задев довольным
взглядом уже освобождённую от защитной плёнки кухонную мебель, тут же о ней
забывая, как и о продуктах, заброшенных в полупустой двухкамерный рефрижератор
прямо, как есть, в одном пакете.
- Ох... Такое сложно обещать. Но... постараюсь
сделать для этого всё от меня зависящее и возможное.
- Так обещаешь остаться или нет?
- Обещаю!
- И только-только моей?
От такого совсем уж неожиданного вопроса, у меня
невольно перехватило дыхание и ещё быстрее заколотилось от нешуточного волнения
сердце. И не только волнения. Заныло даже внизу живота между задрожавшими из-за
резкой слабости ногами. Вот умел Кир подлавливать именно тогда, когда меньше
всего что-то подобное ждёшь как раз от него.
- Только-только... – чёрт, мой голос-таки
сорвался от пронявших до внутреннего тремора чувств, ударивших в голову и всем
уязвимым точкам с не меньшей силой, как если бы я сейчас столкнулась с Кириллом
нос к носу.
- Ты не закончила фразу, – похоже и его баритон
ощутимо сменил свою тональность на более низкую и... возбуждающе интимную. –
Чьей?.. Скажи это.
Я не заметила, как добралась до лестницы и
слегка зависла на нижних ступеньках, вцепившись свободной рукой в винтовой
изгиб деревянных перил, продолжая лыбиться во все тридцать два, но на этот раз
мечтательно кусая нижнюю губу и почти ничего не замечая из окружающего меня
буквально в упор.
- Твоей... Только-только твоей.
- Моя девочка...
Ну всё. Теперь можно закрыть глаза и тихо
скончаться от блаженного счастья прямо на месте, особенно от вибрирующего
звучания мужского голоса в голове, под кожей и... в гулких ударах
растревоженного сердечка.
- Вот теперь отключаюсь и жду твоего звонка.
Разве так можно поступать с живыми людьми ещё и
мало что соображающими? Кажется, эта неделя превратилась для меня в новый виток
совершенного нового уровня моральных потрясений, от которых я не успевала
приходить в себя или находить времени для их глубокого анализа. Да мне и не
хотелось сейчас заниматься их критическим разбором, выискивая в них что-то
неправильное или несоответствующее действительности. Я даже не хотела думать,
насколько глубокими и серьёзными были мои чувства к Киру. Мне не нужно было
измерять их силу или пределы их воздействия, чтобы понять, чем же таким
особенным они отличались от всех моих прошлых чувств к моим бывшим парням,
включая того же Глеба. Я знала, насколько они были иными и исключительными ещё
с нашей самой первой встречи в “Дубае”. Просто теперь им дали полную свободу
воли, убрав с пути большую часть препятствий и позволив расцвести буйным цветом
во всей их неповторимой красе. И, похоже, это был ещё далеко не предел.