- Я никому не принадлежу! Я не вещь! Не вещь,
понимаешь?!
В горле вновь комом сгусток из обиды и
страха...страха, что она права. Авра...она всё верно говорит. Даже если я смогу
улизнуть за забор…
- Тебе не уйти дальше чем на сто-двести метров,
Карина. И не надейся, что он разозлится и убьет тебя. Нет, ты зачем-то нужна
ему. Знаешь зачем?
Тёмные глаза с интересом останавливаются на
моем лице, и я облизываю ставшими вмиг сухие губы. Я не знаю, стоит ли ей
говорить об отце, учитывая её отношение ко мне, ко всему этому.
- Молчишь. Молчишь, но знаешь, - Авра кивает
сама себе и подходит ко мне вплотную, - можешь не говорить, мне все равно, но я
могла бы тебе помочь.
- Да что ты!
- Помочь по-правильному. Не просто выйти за
двери этого дома, за калитку, а уехать из города.
- Правда?
Она скептически умехается, слегка приподняв
бровь. А, ну конечно, она уж точно больше всех хотела бы моего исчезновения.
- Я бы могла связаться кем-то из твоих...если, конечно, это
возможно, - добавляет торопливо, не желая давать пустых обещаний, - и они бы
помогли тебе уехать. Но для этого я должна знать, почему ты здесь?
Она закрывает глаза и тяжело выдыхает.
- Если бы Саид просто хотел вторую жену, он бы
выбрал девушку нашей веры, нашей национальности, чистую, непорочную, -
испытывающим, долгим взглядом смотрит на меня, будто ждет реакции, и, видимо,
что-то на моем лице выдает нужную ей, потому что Авра вновь ухмыляется, зло так,
- он бы не стал портить свою кровь, кровь своих предков твоей.
- Какого чёр…
- Молчи, ты просто воспитана по-другому,
поэтому не понимаешь. Но я понимаю. Я всё вижу. Если бы речь шла только о
второй жене, о…,- она сглатывает судорожно, - о ребёнке, он бы взял другую
девочку. И относился бы к ней по-другому. Да любая в Чечне была бы рада стать
женой самого Саида Нармузинова, но ты...ты здесь заложник. И относится он к
тебе как к заложнику. А значит, ты сама по себе его не интересуешь. Тогда что?
Кто ты, русская Карина, что он держит тебя тут силой?
Она замолчала, ожидая ответа, а потом моей
ладони неуверенно, совершенно несмело коснулись её пальцы и слегка сжали.
По-прежнему ледяные, они будто призывали открыться.
А что я, собственно, теряю? Авра, как бы она ни
ненавидела, ни презирала меня, была единственной, кто вообще со мной тут
общается...и единственной, кто может не побояться помочь мне. И плевать, что у
нас разные ожидания, цель-то одна. Мы обе мечтаем о моем побеге. И мне ведь
больше не к кому обратиться? Ведь так?