Но всё равно мне удушливо жарко стало. Необычайно хмельно. И воздуха захотелось свежего полной грудью втянуть... Спасения глоток...
Поцелуй коротким был. Аспид разорвав объятия, отступил, выказывая спокойствие и безмятежность, и я взяла себя в руки.
Ежели он сейчас такой, так может не будет и в совместной жизни лезть без надобности? Такая мысль душу обласкала. И я чуть приободрилась.
От гостей дом ломился, от яств – столы. Пир начался, шум, веселье... а мне кусок так и не лез в горло. Про себя молилась, чтобы быстрее это всё закончилось.
Дамир, как оказалось, тоже. Ненадолго его хватило.
— Раз принято у вас свадьбы по три дня тянуть, есть у вас ещё два, чтобы Вольху мне отдать по моему обычаю, — встал из-за стола и, больше ни разу не оглянувшись, покинул внезапно утонувшую в тишине княжью залу.
— И я к себе, — шикнула матушке, вцепившись в её запястье.
— Ох, не дури, Воль. Собирайся в дорогу, дабы не опоздать ко сроку. Но окна затвори, никому не открывай, окромя меня и батюшки, — напутствовала княгиня тихо-тихо, дабы другие не слыхали, и явно желая уберечь меня от проступка бесстыдного.
— Неужто ты обо мне такого...
— Не о тебе, а о том, кому свадьба как серпом по горлу, — парировала мягче матушка, и я покосилась на Светозара. Всегда светлый и улыбчивый ликом, сейчас княжич темнее тучи непогожей был. Сидел на краю стола по сторону от отца, не ел... зато на хмель налегал.
— Не посрамлю, — отозвалась, чуть голос подав.
Княгиня едва заметным жестом Варварушку и Микулу подозвала. Они меня сопроводили до покоев, где я выдохнула свободней.
Содрала фату с себя махом:
— Будь проклят, Аспид окаянный! Но раз должна я тебе, отбуду срок и поминай как звали!
Права была матушка, и в окошко камушки кидал, и в дверь стучался, но я не подпустила Светозара к себе:
— Не трави душу, — отрезала зло, к двери лбом прижавшись. — Уходи, не позорь меня, только этого мне еще не хватало: на свою голову молву людскую о неверности схлопотать. И не дай бог, то до супруга долетит...
Ушёл княжич, в чувствах по двери стукнув да так, что сердечко едва из груди не выскочило:
— Ждать буду, но ежели предашь мою любовь, я его сердце и твоё выдеру собственными руками!
— Буде тебя, дурной, — негодующе шикнула. — Вернусь, сказала же... Дождись главное и дел не натвори.