Впрочем, такого ли уж "уличного"?.. Первыми его узнали культурные и образованные японцы.
– Макисиму Ионесуку! Макисиму Ионесуку! – возбуждённо загалдели они, тут же нацелившись на музыканта своими объективами.
Это и в самом деле был он – Максим Ионеску, знаменитый виолончелист, неизвестно каким ветром занесённый на Итальянский мост и запросто играющий сейчас для прохожих, в то время как билеты на его концерты в лучших залах мира со свистом разлетались из касс в считанные часы, а стоили при этом весьма и весьма недёшево.
Возбуждённый и недоверчивый шепоток пошёл по рядам зевак: быть может, это розыгрыш, съёмки какого-нибудь шоу для телевидения, и где-то притаилась скрытая камера? Вокруг виолончелиста стремительно собиралась толпа – туристы летели на звёздное имя, как мухи на варенье. Кто-то снимал концерт на видеокамеру или телефон, кто-то делал селфи на фоне музыканта, кто-то щедро наполнял подставленную шляпу денежными купюрами и монетами, а кто-то просто тусовался рядом, чтобы быть в центре событий.
Сам виолончелист едва ли обращал внимание на всё возрастающую вокруг него активность. Продолжая строить глазки (не адресно, а куда-то в пространство), порхать бровями и ухмыляться собственным мыслям, он то ли безостановочно напевал себе под нос, то ли с маньячной одержимостью шептал что-то, не слышное окружающим.
Наверное, публика была бы шокирована, узнай она, что именно бормотал Максим Ионеску, встряхивая головой в бодром ритме исполняемого им вальса.
– Сука, – беззвучно, но едко выплёвывали его бескровные губы. – Дрянь, гадина... Стерва косоглазая. Ненавижу тебя, тварь... ненавижу... ненавижу.
Санкт-Петербург, девяностые.
– Дура косая! – завопил смуглый вихрастый мальчишка, перегнувшись через перила балкона и отчаянно рискуя свалиться с четвёртого этажа. – Китаёза сраная! Поломойка!
– Цыган вонючий! – бойко, без запинки, парировала “китаёза”, задрав голову наверх, а затем обидно высунула язык. – Музыкант паршивый! Моцарт доморощенный!
Собрав во рту побольше слюны, мальчишка смачно харкнул вниз, целясь этой нахалке прямо в макушку. Разумеется, промазал – с такого-то расстояния! – чем вызвал издевательский хохот противной девчонки.
– Сам ты косой, – торжествующе завопила она. – Потрясающая меткость, ничего не скажешь! Косой, косой, косоглазый, слепошарый, ха-ха-ха!