Я осторожно
выглянула в сени с тряпкой наперевес.
И невольно фыркнула. На полу барахтался
«ночной король» собственной персоной.
Что, спрашивается, приперся? Попадаться
ему на глаза после Селесиных откровений
я не хотела. И поэтому не пошла на свадьбу
единственной подруги.
Грием меня
не видел и продолжал воевать со старым
ведром, которое наделось дужкой на ногу
и никак не хотело слезать. Он дрыгал
ногой и виртуозно ругался.
- Что вам
нужно в моем доме? - свела я брови на
переносице, стараясь не расхохотаться.
Услышав
мой голос, Гирем замер. Дужка тут же
свалилась со ступни, освобождая пленника.
Он осторожно встал, оказавшись на голову
выше меня. Я невольно затаила дыхание.
Гирем принадлежал к тому типу мужчин,
которые мне нравились. И от его близкого
присутствия мне стало не по себе. Сердце
застучало, а в груди стало жарко.
- Почему ты
не пришла на свадьбу? - спросил он, глядя
на меня так, что я сразу вспомнила о
подоткнутом подоле и голых коленках. И
только закалка нравами мира Елены
Анатольевны позволила мне не покраснеть.
- Не хотела
тебя видеть, - призналась я честно. - Мне
Селеса все рассказала. И я благодарна
тебе за помощь. Но, - запнулась. Я же не
могла сказать ему, что я принцесса, а он
всего лишь ненаследный барон, хотя
именно эта фраза вертелась у меня на
языке. - Но вы, господин, аристократ, а я
простая женщина. А быть вашей или
чьей-либо еще содержанкой я не хочу.
Подождите, - решила закончить все сразу,
- я верну вам кинжал и деньги...
Я хотела
зайти в дом, не успела сделать ни одного
шага. Гирем поймал меня за талию и
потянул. Я развернулась, и неожиданно
близко увидела его глаза. Черные, как
ночь. Зовущие, как звезды. Вызывающие
глухую тоску в груди, как полная луна.
Облизнула губы, пытаясь справится с
волнением.
- Еляна, -
прошептал он, прижимая меня к себе.
Выдохнул, - Елянка...
От его
шепота по телу побежали мурашки, в горле
пересохло, а руки, которые я непроизвольно
выставила вперед, защищаясь, ослабли.
- Мне все
равно кто ты, - он осторожно, кончиками
пальцев убрал с моего лица упавшую
прядку рыжих, крашенных хной волос,
ласково провел широкой, мозолистой
ладонью по волосам, спустился по спине
и замер на талии, обжигая через плотную
ткань платья, - мне все равно кто ты, -
повторил он. - Нищенка, которую я увидел
на площади, или сбежавшая из Ургорода
юная Мать. Я все знаю, - он улыбнулся, - и
мне все равно. Я тебя никому не отдам.
Ты моя.