Копейщик вскрикивает, хватаясь за
лицо, между пальцев бежит кровь, и... И ничего. Балогун довернул
плечо и звездочки попали в окрылье, а воины с топором и палицей
просто уклонились.
Но доли секунд отыграны, я выдергиваю
копье и распластавшись в глубоком выпаде, вгоняю его в грудь
ближайшего бойца с палицей. Тут же меня атакует балогун с
топорщиком.
Из-за того же глубокого выпада, не
успеваю уйти из-под удара. Вождь северян разрубает мне копье, а
топорщик бьет прямо по мне. Выпустив из рук обрубок копья,
скручиваюсь винтом, подставляя под удар висящий на спине щит.
Удар сбивает меня с ног. Я перекатом
пытаюсь разорвать дистанцию. Вскакиваю, но тут же получаю удар
топором по груди. Больно-то как! Не могу вздохнуть. Дальше действую
«автоматом»: вакидзаси вылетает из ножен, два росчерка клинка и мне
в лицо бьет струя крови. Попадает и в рот, и в глаза, течет за
пазуху.
Балогун с топорщиком валятся на землю
с перерезанными шеями. Не зря я часами прокручивал ката с
вакидзаси. Вот, ради этих долей секунд и пролитой крови врагов, я
тратил многие часы и литры своего пота. Я с трудом отплевываюсь и
протираю глаза, размазывая по лицу грязными руками кровь еще
больше.
Аааа!!! Правую ногу пронзает дикая
боль! Копейщик не сдох! Эта скотина достала меня. На его лице,
искромсанном «звездочками», победно блестят глаза. Он ткнул меня
копьем мимо поножей и проткнул ногу. А сейчас отскочил в сторону и
скалится как волк. Только бы он не догадался подождать, когда я
ослабну от потери крови. Хотя, его рожа тоже сильно кровоточит, а
сюда бегут мои товарищи. Ну, я так надеюсь.
И он не стал ни убегать, ни ждать.
Тилинкит начал замах, собираясь метнуть копье, а я начал скидывать
на руку щит. Все это со стонами и гримасами боли. Два сраных
калеки! Метнули мы свои орудия одновременно. И оба не смогли
увернуться.
Копье попало мне в центр груди и
опрокинуло на землю. Доспех снова выдержал! Что с врагом?! С
громкими стонами и кряхтением, я приподнялся над землей. Недалеко
от меня на земле лежал копейщик северян, он загребал руками и
ногами, как жук, опрокинутый на спину. Его копье, не пробив мой
бахтерец, валялось рядом со мной.
Я оперся об него, потихоньку поднялся
и похромал к тилинкиту. Щитом я попал ему прямо в центр уже
изуродованного сякэнами лица. Из вмятого моим щитом кровавого
месива, которое недавно было лицом, торчали осколки лицевых костей,
глаза бессмысленно таращились в небо.