Бег по взлетной полосе - страница 3

Чья-то рука осторожно гладит мои волосы, щекочет лоб и щеку. Открываю глаза и в лучах утреннего солнца вижу маму — она сидит на краю кровати и тихо зовет:— Яна! Просыпайся...— Что? Почему? — Нашариваю под подушкой телефон и хрипло протестую: — Семь утра! Вашу ж мать!.. Опять Игорь твой что-нибудь придумал?Мама переходит на шепот:— Яна, хватит! Он так старается найти с тобой общий язык, хотя это нелегко! Послушай... Сейчас многие в отпусках... Меня назначили исполняющей обязанности начальника отдела. Временно. Есть шанс отлично зарекомендовать себя, руководство наблюдает. Я так долго к этому шла. Да и... перед Игорем неудобно: живем на всем готовом, а я считаю, что нужно вести совместный бюджет...— И? — перебиваю, готовясь к худшему.— Придется уходить раньше, а возвращаться очень поздно. Иногда возможны командировки.Вчерашний день с его кошмарами снова встает передо мной в полный рост — час наедине с Игорем показался мне леденящим душу фильмом ужасов. Не хочу созерцать его голый торс, не хочу слушать тупые шутки и заверения, что он «в доску свой чувак».— Но мам! — взвизгиваю и тут же прикрываю ладонью рот.— Знаю, у нас не получится никуда выбраться этим летом. Но ты не должна сидеть в четырех стенах...Хочется с головой закутаться в одеяло и умереть, но я лишь удрученно вглядываюсь в цветочки на ткани простыни.— А сейчас давай позавтракаем вместе! Пожалуйста! — умоляет мама с отчаянием утопающего, и от острой жалости сжимается сердце.Только мама может, как в омут, погружаться в любовь, без остатка доверять людям, слепо следовать за ними, не замечая очевидных вещей.Она любила моего папу, любила настолько сильно, что была согласна на все, лишь бы быть к нему ближе.Так на свет появилась я.Пусть хеппи-энда не случилось, но мама казалась мне сотканной из света, пока он был жив. Я привыкла думать, что мама именно такая: хрупкая, сияющая, смешливая и добрая. Но когда отца не стало, она погасла, превратившись в бледное, молчаливое и задумчивое подобие прежней себя. Мама много курила, с головой погрузилась в работу, и все, что от нее оставалось мне, — остывший обед на плите и записки на розовых стикерах на дверце холодильника.Нас заедала боль потери, нищета и бессилие, мои проблемы в школе росли как снежный ком, и выхода из тупика не предвиделось.Но с появлением Игоря надежда в глазах мамы затеплилась снова.— Мам, ну что ты! — Изображаю оптимизм, заныкав собственные переживания поглубже и понадежней. — Я так рада за тебя!Выпутываюсь из одеяла, плетусь вслед за ней, умываюсь в ванной холодной водой, старательно и нервно одергиваю пижаму.В столовой сразу вижу Игоря — он тепло улыбается маме, подносит к губам чашку с черным кофе, приветствует меня и указывает на стул напротив:— Доброе утро, Яна. Присоединяйся.Ничто не выдает в нем вчерашней игривости — он застегнут на все пуговицы, придушен петлей галстука, собранность, бдительность и маниакальная аккуратность читается в каждом жесте.Без стеснения пялюсь на него в ожидании, что он проколется хоть в чем-то, но мама объявляет:— Так, ребята. Мне пора. Заканчивайте, и, Яна, приберись тут. Ах, и вот еще что... — Она встает, забирает с полки сумочку, роется в ней и кладет на стол пару мятых купюр. — Сходите с Зоей куда-нибудь.— Анечка, не нужно. Я сам! — Огромная лапища Игоря накрывает тонкие пальцы, блик от дорогой запонки слепит глаза. — Ты слишком балуешь Яну, но, так и быть...Он отпускает маму, лезет за бумажником, сокрушается:— Черт, нет налички для размена... — И отчехляет мне в десять раз больше.На фоне новых оранжевых бумажек мелочь, оставленная мамой, кажется жалкой.Мама часто моргает, благодарно смотрит на Игоря, словно узрела божество.Я отворачиваюсь. У меня нет аппетита.Игорь провожает маму в прихожую, оттуда раздаются чавкающие звуки поцелуев, приглушенные стоны и возня, а к моему горлу подкатывает тошнота.Ссутулившись, разглядываю свои бледные руки, и они дрожат.Может, мне показалось?Сегодня он был вполне мил...Игорю тридцать семь лет, он все еще причисляет себя к современной молодежи — часто ездит в офис на дорогом байке, одевается стильно, не пропускает громких кинопремьер, повернут на вселенной «Звездных войн», коллекционирует виниловые пластинки.Однако в присутствии мамы у Игоря активируется режим «заботливого папочки»: он запретил мне возвращаться домой после десяти, употреблять алкоголь даже в малых количествах, а еще — категорически — приводить сюда друзей.И мама с легкостью согласилась с этими требованиями.Зоя уверена, что это нормально: ее родители относятся к ней намного строже, она же с жаром убеждала меня, что я предвзята...Но однажды, в приступе «разговоров по душам», Игорь сказал, что не хочет прослыть засранцем из-за рамок, в которые пытается меня загнать.«Ты в опасном возрасте, Яна. Недавно потеряла отца, можешь наломать дров. Я сам был таким — колючим, сложным... Ты еще будешь благодарна мне, бла-бла-бла...»А еще он, подмигнув, сказал, что любой ультиматум при желании можно обойти.Я не поняла тогда, о чем он.Не захотела понять. Не подала виду.Ведь еще во время отдыха в Праге он постоянно лез ко мне с расспросами, и мама радовалась — между чокнутой дочкой и ее «принцем на белом коне» все же установился контакт.Его манеры — ладонь, слишком надолго задержавшаяся на плече, объятия при любом удобном случае, пристальные взгляды и двусмысленные выражения — бесили, раздражали и пугали, но я бодро и непринужденно с ним общалась. Ради того чтобы мама оставалась счастливой.Игорь возвращается в столовую и, одним глотком прикончив кофе, встает рядом.Я напрягаюсь так, что немеют мышцы, в панике поднимаю голову, но он лишь двигает деньги поближе:— Возьми их, ладно? — ухмыляется и скрывается в дверях.Темные мушки и яркие звездочки роятся перед глазами, мне не хватает воздуха, возмущение и злость не вмещаются в душу.«Папочка» искренне заботится обо мне? Или покупает мое молчание?Тошнит. Тянет блевать.Долго раздумываю над произошедшим и никакого выхода не нахожу.Быстро сгребаю бумажки со стола, комкаю их в кулаке и срываюсь с места.***