С одной стороны, наш дом был похож на огромную коммуналку,
наверное, именно так он и задумывался в самом начале.
С другой стороны, в отличие от коммуналки, жильцы нашего дома,
отказавшись от длинного узкого коридора, проходящего сквозь все
здание уже самостоятельно, поставили дополнительные перегородки и
сделали себе отдельные входы превратив огромную коммуналку в
крохотные квартирки. Благо, что дом был одноэтажный, а выходы из
него вели во двор. После прорубания выходов тут же часть двора
огородили на малюсенькие, приусадебные участочки. Которые были
настолько малы, что в них можно было разместить разве что стол с
парой лавок, или вынести корыто во время стирки белья. На что-то
иное их не хватало. Но опять же разделив часть общего двора на
подобные дворики, люди были рады хотя бы этому.
Дворики, тут же были огорожены заборчиками из штакетника, кто-то
умудрился посадить пару кустов роз или гладиолусов, но чаще всего
там находилась вкопанная деревянная лавка и небольшой столик, за
которым вполне можно было попить чай, перекинуться в выходной день
с соседями в домино или картишки, или просто посидеть, наслаждаясь
вечерней прохладой.
Правда, когда за столиком собирались соседи, пройти мимо столика
во двор или в дом, можно было лишь бочком, так как места уже не
оставалось.
Бывший когда-то коридор, был превращен в крохотную кухоньку. Но
так-как не водопровода ни газа не имелось, то воду носили в ведрах
из колонки на улице, а в качестве плиты использовался примус. В
очень редких случаях кто-то использовал газовую плиту со сжиженым
газом на привозных баллонах.
Двор, для меня мелкого казался просто огромным, хотя родители
постоянно жаловались, что он маловат, что меня очень удивляло.
Не считая пригороженной кухоньки нашей семье принадлежало две
комнаты, располагавшихся друг за другом.
В первой, немного меньшей по размеру жили бабушка с дедом и
стояла моя детская кроватка. В самом теплом месте возле печи.
Единственное окно этой комнаты выходило раньше в коридор, а после
на нашу кухню. Под этим окном и стояла кровать моего деда. Позже
уже учась в школе я слышал рассказы мамы о его большой любви ко
мне, но в силу малого возраста я запомнил его уже парализованным и
постоянно лежащим на этой самой койке.
Рядом с койкой деда, у его изголовья стоял большой бабушкин
сундук с чуть выпуклой крышкой, окрашенной темно синем лаком.
Боковины этого сундука были отделаны жестью и раскрашены в разные
цвета образуя какой-то сложный орнамент.